Возвращение в Тооредаан — 2 - [23]

— Ну, и как тебе Аэрооэо…, дед? (с некоторых пор, я стал называть его так, не только мысленно. Кажется ему это нравилось, да и мне, как ни странно, тоже) — Вежливо поинтересовался я.

— Ни чуточки не изменился. — Довольно ухмыльнулся он в ответ. — Это город был гнилым, и когда находился под властью славных аиотееков, остался он таким и сейчас. Ты чувствуешь эту вонь?

— Это ил. — Наставительно пояснил я. — Запашок конечно…, специфический, но зато он дарит этим землям бесконечное плодородие. И…

— Ты еще будешь меня учить? — Презрительно усмехнулся дед. — Мы знали об этом еще во времена моей молодости. В Храме даже была целая служба, посвященная речной грязи. «Земляные черви» пели ей хвалебные гимны, и приносили жертвы. Но я не об этом…

— Тебе бы поговорить с профессором Йооргом. — Пробормотал я. — Он просто помрет от счастья. Столько подробностей о Первом Храме. — А потом добавил уже в полный голос. — А о чем ты?

— Этого твоего Йоорга, можно убить и более простым способом. — Усмехнулся дед, показав, что несмотря на годы, со слухом у него было все в порядке. — Я о людишках. Души у них гнилые. Торгаши и предатели. Все что они могут, это бить в спину. А за лишний грош и мать родную продадут на невольничьем рынке.

— Люди как люди. — Возразил я, больше из чувства противоречия. — Живут как умеют, и как могут. Большой город…, он влияет на характер.

— Вот я и говорю — гнилые. — Отрезал дед. И продолжил уже о совсем другом. — Я тут зашел на рынок. Удивительно, но и верблюды ничуть не изменились за это время. Их ноги по-прежнему крепки, шеи — гибки и длинны, а взгляд суров и надменен. Присмотрел тут парочку, приученных ходить под седлом воина. И еще надо будет взять штук шесть вьючных, и купить паланкин для Одивии. Не дело для благородной женщины, подставлять свое лицо под ветры пустыни. …Не пройдет и трех недель, внук, как мы будет дома, в Серых холмах!

— Ну, нам пока… — И тут меня осенило, и я воскликнул. — Одивия, а ведь это же решение нашей проблемы!

Игорь Рожков, судовой лекарь

Несмотря на изрядный страх, (а вдруг начнется заражение?), рана моя особых проблем мне не доставляла, и заживала довольно хорошо. — Местные заживляющие мази, оказывается и правда заживляют! Да и вообще, как оказалось, рука у меня была довольно легкая, так что из наших серьезно раненных вояк, умер только один, а все остальные благополучно шли на поправку, что, в общем-то, прибавило мне очков в глазах экипажа. …Кстати, как я понял, набрать эти очки было не так уж сложно. — Хороший лекарь ценился во все времена, а в эти — в виду их немногочисленности, пожалуй и еще дороже, недаром все более-менее крупные государства, принимали программы бесплатного обучения подобных специалистов. А на флот, да еще и гражданский, где условия были, мягко говоря, не сахар, а вот шансов помереть раньше срока, более чем хватало, как правило, шли только недоучки вроде меня, откровенные шарлатаны, или, люди по какой-либо причине утратившие репутацию. Ведь куда лучше быть уездным лекарем в каком-нибудь захолустье, принимая оплату за свой труд харчами или «изделиями домашних промыслов», чем месяцами торчать в тесной, воняющей гнилью деревянной коробке, питаясь разной малосъедобной заплесневелой гадостью пополам с червями, и запивая все это затхлой прогорклой водой из бочек, при этом, едва ли не ежечасно рискуя самому стать кормом для рыб. Так что я, вооруженный знанием основ медицины из моего мира, и в свое время усердно бегавший на все лекции в университете Мооскаа, и усердно конспектировавший там каждое слово, имел все шансы стать звездой, в этом, довольно узком мире, судовых лекарей.

…Следующую неделю после битвы, наша «Кусачая черепаха» в серьезных разборках участия не принимала. Для начала, мы вообще на несколько дней отошли в сторону от вод удихской Орды, чтобы привести в порядок оба наших корабля. Потом, еще разок прогулялись вдоль вражеского побережья, захватив всего лишь пару рыбацких шхун, величиной примерно со спасательную шлюпку, которую я видел на борту теплохода в круизе по Черному морю. К моему изрядному облегчению, экипажи сих «рыболовецких траулеров», вопреки моим собственным представлениям о нравах пиратов и байкам оу Гииля, не отправили за борт порубив на мелкие кусочки, а сначала какое-то время, держали в трюме, а потом, в лунную ночь, высадили на пустынный берег. Когда, во время очередного сеанса перевязки, я поинтересовался причинами такого необычайного гуманизма, наш боцман, усмехнувшись, объяснил.

— Таковы требования наших новых Хозяев. В былые времена, мы бы, ясное дело, церемониться не стали, в лучшем случае, продали бы рыбачков людоловам. Но сейчас, наш капитан знает, что коли он позволит себе что-то подобное, то «Красного вепря» живо спустят с мачты «Черепахи», и подвесят на его место самого капитана. В этом отношении, у владетелей Фааркоона, разговор короткий. Уж не знаю, зачем это им надо, но на Литруге давно уже усвоили, что лучше выполнить их маленькие прихоти, чем вызвать малейший гнев.

— И, какие они? — Поинтересовался я, не без скрытого умысла. — Эти владетели Фааркоона?