Малыш, который был теперь неразлучен с Моториным, организовал целый завод по производству пива и пивного концентрата. Что позволило занять орков мирным трудом и дало мощный толчок местной экономике.
Экономический отдел в местном самоуправлении курировала Шушара. Ей удалось возродить народные промыслы гоблинов: плетение фенечек из бисера, изготовление одежды и обуви из кожи и меха. Характерно, что наибольшим спросом пользовались изделия, на которых псевдоэльфийскими рунами с массой ошибок была выведена надпись «Элберет твою Гилтониэль».
Бурно развивался и туризм. Инициатором выступила Сати, желавшая донести правду о гоблинах. Её стараниями был открыт музей «Пещера орков». Племянница хрониста кропотливо воссоздала весь нехитрый и неказистый быт. А у дверей посетителей встречало самое настоящее семейство Блудных Детей Эру. Живые экспонаты за небольшую мзду охотно позировали для групповых портретов и не забывали попрошайничать. Рядом с музеем нарасхват шли сувениры местного производства. Для экзотики добавили путешествие в грубой орочьей лодке по подземной реке и лабиринт ужасов. Туристы повалили валом. После чего были разработаны новые маршруты: «Тропой Фродо», «Под скипетром Саурона» и «Кошмары Мордора».
Муж Шушары Утэр нашёл себе работу в военной комендатуре. Неудивительно, что и Бродо во время своих зарубежных визитов любит заглянуть сюда, где можно найти большинство друзей по Отряду Спасителей.
О гномах и гномицах
Однажды в пещеру, где обитали Моторин и Малыш заглянул Беарнас:
— Там вас какие-то два гнома спрашивают.
Два друга недоумённо переглянулись.
— Какие ещё гномы? — удивлённо вопросил Малыш.
— Обычные, — пожал плечами эльф, — бородатые и в доспехах.
Выйдя на улицу, Моторин и Малыш потрясённо замерли, выпучив от изумления глаза и раскрыв рты.
— Какие же это гномы?! Балрог тебя задери! Это ж гномицы! — сердито пробурчал Моторин.
— Элберет… — начал было Беарнас, но тут же зажал себе рот.
Несколько минут назад это были гномы как гномы, разве что пониже ростом, чем Моторин, и не столь широки в плечах как он, однако по габаритам они были вполне сопоставимы с Малышом. Но теперь они распустили и причесали бороды, и в гномицах появились явно женские черты.
У чёрненькой, что была повыше ростом, из-под шлема как бы случайно выбилась курчавая прядка волос. А её борода стала гораздо пышней и кудрявей, теперь она доставала до пояса и заканчивалась двумя симпатичными косичками.
У рыженькой борода стала ещё длиннее. Она, как пушистое меховое боа, укутывала шею, изящно спускалась по плечу и спине и доставала до самых пят. Рыжая кокетка ещё и умудрялась помахивать ей, словно лисичка своим хвостом.
Стоявший тут же Маэлнор уже думал, не посвятить ли следующую балладу гномицам. Даже Амрод был в шоке, но как командир первым пришёл в себя и постарался дипломатично исправить положение:
— Простите, моего собрата, прекрасные дамы, он просто никогда прежде не видел гномиц.
— Напротив, — возразила рыжая. — Столь изысканного комплимента я ещё никогда не слышала. Я нравилась многим мужчинам, но никто не сравнивал меня со Светлой Королевой.
Наконец вышел из ступора Моторин и представил эльфов и дам друг другу.
Чёрненькая была его единственной любовью Кончитой, а рыженькая оказалась единственной среди гномов стриптезёршей Амазонкой. Впрочем, гном назвал лишь имена, деликатно умолчав об остальном.
— Что привело вас к нам, милые дамы? — осведомился Амрод.
— Я хотела бы поговорить наедине со славным Моторином, — сказала Кончита, нервно поглаживая косичку на бороде.
— А я с Малышом, — добавила Амазонка.
— Что ж тогда мы вас покидаем, — тактично отозвался Амрод и, увлекая за собой собратьев, удалился.
— Мне не о чем говорить с продажной гномицей! — гневно воскликнул Малыш.
Но Моторин с Кончитой уже отошли в сторонку, и он оказался один на один с печально знаменитой Амазонкой.
— А чего это я продажная?! — возмутилась рыжая красотка. — Если я умею красиво танцевать, это ещё не значит, что я позволяю, кому попало щупать свою бороду!
— Как раз мне ты не позволила! А ведь я…
— И никому не позволяла! Мой принцип смотреть — смотри, а руки не распускай! Мы же, гномы, очень серьёзно относимся к любви! — твёрдо ответила Амазонка.
— Правда-правда?! — с дрожью в голосе спросил Малыш.
— Правда! Клянусь бородой Великого Дьюрина! — заверила его гномица. — Я даже тебе не разрешила, хоть ты мне нравился один из всех. Но до свадьбы не позволю даже любимому.
— А я, дурак, поверил россказням разных уродов, которые, напившись пива, хвастались, что гладили твою пушистую мягкую бороду, и сбежал куда глаза глядят, не в силах вынести позор! Ведь ты единственная, кого я по-настоящему полюбил!
— А можно я Киру подержу? — смущаясь, спросила гномица.
Малыш улыбнулся и, молча, передал ей свою любимую секиру.
Амазонка бережно взяла её на руки, осторожно коснулась пальчиками острия, погладила тщательно отполированную рукоятку, покачала на руках, словно ребёнка, и вернула гному.
— Моя секира и моё сердце принадлежат тебе, — припав на одно колено, сказал Малыш.
— Я согласна! — тут же воскликнула гномица. — Я всю жизнь ждала этих слов!
