Возвращение в небо - [4]

Первый бой заставил меня серьезно задуматься. Он показал, что надо еще многому учиться, чтобы не попадать в подобные ситуации. Без опыта в бою, как без крыльев. В тот раз меня выручило то, что я в общем-то неплохо владел самолетом и техникой пилотирования. Но ведь этого мало! Летчику необходимо в совершенстве знать тактику, мастерски вести огонь, досконально отработать взаимодействие в звене. И всему этому я должен научиться...

События этого памятного дня привели к тому, что уже вечером нам объявили: из-за нехватки людей и техники пополнение полка приостановлено. Некоторую часть вновь прибывших летчиков переводили в Сталинград, остальным, в том числе и мне, предложили возвратиться в училище.

Такой поворот событий никак меня не устраивал. Я стал настаивать, чтобы меня тоже послали в Сталинград. И очень обрадовался, узнав, что командование пошло мне навстречу.

Прибыв в Сталинград, я сразу отправился на аэродром Гумрак и немало удивился, увидев почти пустое летное поле. В казарме при аэродроме находилась только уборщица.

- Будете у нас жить? - вежливо спросила она. Я кивнул.

- Свободных кроватей много. Занимайте любую.

- А где же летчики?

- Отправились куда-то с винтовками.

Под вечер действительно пришли несколько человек. Среди них я с радостью увидел друзей по Черниговскому училищу - Чучвагу, Нагорного, Гуляева и Стеценко. Они рассказали, что зачислены в полк ПВО, но он еще не укомплектован.

Ехал я в Сталинград, надеясь, что получу новую машину и буду сбивать "юнкерсы", которые уже появлялись над Волгой. А сложилось все по-иному. Меня тоже зачислили в полк ПВО, а там нас начали переучивать, применительно к задачам противовоздушной обороны.

До весны 1942 года наш полк со своими "бисами" стоял на аэродроме неподалеку от Сталинграда. Лишь изредка вылетали мы на перехват одиночных вражеских разведчиков. И хотя они нередко уходили от нас, мы продолжали тренироваться, а главное - осваивали район Поволжья. Тем, кто провел полгода в казармах Гумрака, кто сотни раз пролетал над оврагами и балками, над степными хуторами междуречья, над самим городом, очень пригодился полученный опыт в период Сталинградской битвы.

Весной 1942 года нашу эскадрилью перебросили из полка, почти на двести километров западнее Сталинграда. Здесь, на дальних подступах к Сталинграду, нам было поручено перехватывать вражеские самолеты.

Наша эскадрилья базировалась на полевом аэродроме возле станицы Морозовская. Уже на второй день мы облетали район. Моим ведущим был командир звена Николай Тильченко.

В первых числах июня над нашим аэродромом бесшумно появилась пара самолетов. Если бы не красные звезды на крыльях, мы могли бы принять их за немецкие.

Истребитель Як-1 мы видели только на снимках. Это были "яки".

Все, кто находился на аэродроме, бросились к месту их приземления. Комэск капитан Корниенко, догнав нашу группу, крикнул на ходу:

- Живем, друзья! Получили парочку "яков"!

Появление Як-1 в то трудное время на прифронтовом аэродроме мы восприняли как доброе предзнаменование. В тот день с особой силой каждый почувствовал, что такое помощь тыла.

"Яки" стояли неподалеку от наших стареньких "бисов", и не нужны были никакие слова, чтобы убедиться в преимуществе этих новых отличных машин.

- Надо переучиваться, - решительно сказал комэск.

- А кто будет учителем? - спросил Тильченко.

- Тот, кто первым полетит на новом истребителе, - ответил Корниенко. - К примеру, ты, согласен?

- Конечно!

- Кто еще? - спросил комэск.

Откликнулись почти все, но дело оказалось не таким простым, как мы полагали. Взлететь, конечно, мог почти каждый, это несложно для тренированного летчика. Но в воздухе надо было машину освоить, испытать ее возможности, попробовать выполнить некоторые элементы техники пилотирования, а потом удачно сесть... Скоростной истребитель был совершенно незнаком нам. А что, если разобьем или повредим его?

Выбор комэска пал на Николая Тильченко. Ведущий звена, это знали все, летал уверенно, смело, считался лучшим летчиком в эскадрилье. Ему первому и доверил Корниенко новенький "як".

Несколько часов мы вместе с инженером провели в кабине, потом осмотрели мотор, облазили всю машину. После этого каждый понял: самолет совсем не похож на И-15бис, его приборы были размещены по-другому, органы управления - тоже. Принципиально новое заключалось в том, что у машины убирались шасси и она имела радио!..

Николай Тильченко запустил мотор, опробовал его на различных оборотах, помахал нам рукой и закрыл фонарь кабины. Подрулив на старт, он передал по радио: "Я пошел". "Як" стал быстро набирать скорость.

Летчики не сводили глаз с Тильченко. Как поведет себя самолет в его руках? Как приземлится командир звена?

Тильченко сделал горку, выполнил боевой разворот, потом зашел на посадку, выпустил шасси, щитки, притерся, как говорят, к земле и сел. Все бросились к Николаю. А он, соскочив с крыла, вдруг стянул с головы шлем, швырнул его на землю, поднял руки вверх и произнес нараспев:

- Это здорово!

Мне предстояло совершить полет на второй машине. Поэтому Тильченко сразу подошел ко мне.