Возвращение в летний домик - [80]

— Ты говоришь так, словно все знаешь о настоящей любви, — усомнилась Зои.

— Больше, чем хотелось бы, но прежде, чем ты спросишь, сразу скажу, что никогда не был влюблен. Не чувствовал того безумия, которое я считаю любовью, того, что овладевает всем существом. Я наблюдал это у других и не хочу того же для себя.

— Я тоже, — прошептала Зои, и, когда глаза заговорщиков встретились, показалось, что земля на мгновение перестала вертеться. В следующую секунду рисование было забыто, и парочка занялась любовью среди благоухающих растений, на нагретых солнцем камнях.

После она лежала в надежных объятиях. К их обнаженным вспотевшим телам прилипло множество неопознанных листочков.

— Сколько у нас времени до твоего ухода? — спросил он тихо и хрипло.

— Я не… — начала было Зои, но затем задержала дыхание. — У меня три недели от начала до конца.

— Половина времени уже истекла, — нахмурился Рассел. — Разве ты не можешь остаться или задержаться?

— Не думаю, что у меня есть выбор. Скорее всего, я покину эти места независимо от своего желания.

— Значит, это колдовство.

— В какой-то мере, — признала Зои. Она подложила руку под голову и посмотрела на возлюбленного. Он стал ей так близок за последние несколько дней, что невозможно представить будущего без него. — Ты найдешь кого-нибудь еще, как только …

Он приложил палец к ее губам.

— Не говори, что я найду другую так быстро. Я никогда не найду женщину, чтобы поделиться своим сердцем и работой. Потребовалось бы трое, чтобы повторить все, что испытали ты и я вместе.

— Не говори так, — прошептала Зои, пытаясь отодвинуться, но мужчина не желал ее отпускать. Он плотнее прижал ее к своему телу.

— Я не должен говорить о своих чувствах к тебе? — пробормотал он. — Я спал со многими женщинами, но ни разу ни одной не сказал, что люблю ее.

— Рассел, — выдавила она, пытаясь сдержать слезы. — Я не могу любить ни тебя, ни кого-нибудь другого. Я не…

— Что не? Не достойна любви?

— Не знаю, — выкрикнула она. — Не знаю, что такое сотворила, почему люди ненавидят меня. А ты утверждаешь, что это должно быть связано с любовью. Я вижу сны, в которых мужчина стреляет себе в голову. Может, я довела его? Это я заставила кого-то покончить с собой?

Он подвинулся, притянув ее голову к себе на плечо.

— Ты вопишь, что не знаешь, что наделала. А в действительности, не ведаешь, что произошло. Большая разница. Думаю, ты должна выяснить правду.

— Да, — согласилась Зои. — Так и есть. Необходимо выяснить правду о том, что я сделала… Извини, я должна выяснить, что же произошло.

Он погладил мягкие волосы.

— И когда ты займешься этим?

— Полагаю, когда вернусь, — вздохнула она.

— А ты действительно не можешь остаться? Со мной, здесь?

— И провести жизнь вместе? Рисуя, обучаясь и занимаясь любовью? Не уверена, что заслуживаю такого счастья.

— И я, пожалуй, не заслуживаю, — признал Рассел. — Пожалуй, вся моя удача в этой жизни исчерпалась, когда мать нашла мне хорошего учителя.

Она посмотрела ему в глаза.

— Рассел, у тебя недюжинное дарование. Ты не обыкновенный наемный портретист, разъезжающий с места на место, как я. У тебя есть талант и мастерство, и я прошу, чтобы ты пообещал мне не зарывать их в землю. Наверное, тебе стоит продолжать рисовать простых людей. Конечно, придется написать много портретов представителей высшего класса, но, если ты их не запечатлеешь, люди труда останутся безликими в истории.

— А ты все наперед знаешь, так что ли?

Он пытался поддразнить ее, но Зои не поддалась.

— Обещай мне, — настаивала она. — Поклянись, что продолжишь рисовать работников на полях и кухнях.

— Ладно, — умиротворяюще пророкотал Рассел, но она была уверена, что он посчитал ее слова глупыми.

Зои упорствовала.

— Поклянись мне.

— Клянусь жизнью матери, — сдался художник, наконец. Затем, поцеловав, откатился в сторону. — Возвращайся в прежнюю позу, чтобы я успел ухватить достаточно для завершения…

Непроизнесенные слова «после твоего ухода» повисли в воздухе.

Зои обернулась в шелковое покрывало, принесенное с собой, и наблюдала, как любовник одевается. Это обыкновенная интрижка, твердила она себе. Ничем не значительнее тех двух романов, но она не могла заставить себя поверить в эту ложь.

Осматривая каменные стены и неведомые растения, она всем сердцем пожелала остаться здесь с Расселом. Остаться в этом столетий, остаться с этим мужчиной. Она даже хотела бы, чтобы подруги не исчезали, и Фэйт и Эми. Все семейство жужжало о том, как Фэйт чудотворно «спасла» дядю Тристана. Зои заходила в оранжерею два дня назад, чтобы увидеть целительницу.

— Все что, я проделала — купала его и кормила на убой, — негодовала Фэйт. — Врачеватели заставили Уильяма умирать от голода.

Зои с недоверием посмотрела на нее.

— Именно, — кивнула Фэйт. — Разве возможно это понять? Я читала о таких случаях в книгах. Короли умирали от истощения из-за указаний так называемых докторов.

Пока Фэйт откровенничала, Зои прохаживалась по обширному помещению, изучая обстановку.

— Ты обустроила здесь настоящий дом, — она указала на виноград, росший в конце оранжереи, и кивнула в сторону шкафов, которые установили вдоль стен. — Это похоже на декорации к фильму о Мерлине