Возвращение в эмиграцию. Книга 2 - [29]

Словно фокусник откуда-то достал и развернул из тряпки деревянную шкатулку с выжженным проволочкой орнаментом.

— Вы говорите по-французски? — на всякий случай спросила Наталья Александровна.

— О, мадам знайт француски! — удивился немец, — нет, француски нет. Покупайт, — протянул он шкатулку, — дорого нет, дешевый.

Шкатулка была хороша. Строгих линий, прекрасного дерева. Наталья Александровна, не торгуясь, дала немцу требуемые три рубля. Он вручил шкатулку, улыбнулся, пробормотал «данке, данке» и нырнул в проем. Доска, качнувшись, легла на место. Будто и не было ничего.

Почему-то очень довольная неожиданной покупкой, Наталья Александровна пересекла площадь и через пять минут была дома. Только успела скинуть пальто и поджечь приготовленные в печке дрова, как постучала соседская девушка Женя и радостно объявила:

— А вас туточки дожидаются.

Дожидалась клиентка, разумеется, но обычно так поздно к ней никогда не приходили. Пришлось бросить хозяйские дела и заняться старым фетровым беретом, принесенным заказчицей в переделку.

— Хотите честно? — сказала Наталья Александровна, невольно останавливая взгляд на смешливом лице сидящей перед нею женщины, — из этого я ничего не смогу сделать. Начну натягивать на болванку, фетр тут же порвется.

— Жаль, — сказала женщина, — но у меня больше ничего нет. А в косынке ходить надоело.

И она сбила рукой назад на воротник легкого пальто пестренькую косынку и открыла кудрявую коротко остриженную головку.

Наталья Александровна ждала, что женщина тут же и уйдет, но та почему-то не уходила.

— Может, у вас из своего найдется?

Наталья Александровна пожала плечами.

— Нет, откуда же…

— Жаль, — повторила женщина, а я хотела и шляпу у вас заказать, и познакомиться. Меня зовут Капитолина Матвеевна. Но можете называть просто Капой. Я не обижусь.

Наталья Александровна подумала, что она не обиделась бы и в том случае, если бы Капа убралась восвояси, но та уже расстегнула пальто, удобно устроилась на табуретке, закинула ногу на ногу.

«Нахалка какая-то», подумала Наталья Александровна. Вышла в коридор, освещаемый тусклой лампочкой под потолком, из мешка в дальнем углу, набрала в тазик картошки. Вернулась с намерением чистить картошку, несмотря ни на что. Капа трепыхнулась, крикнула: «Я помогу!» И тут же пальто ее оказалось сброшенным на табуретку, поверх пальто блеснула шелком косынка, и на свет явилась плотно сбитая фигурка с высокой грудью, тонкой талией. Коричневая юбка плотно обтягивала бедра, светло-серая блузка отлично подходила к зеленым глазам. Капа склонила к плечу головку, глянула лукаво:

— Вы, наверное, думаете: «Вот, нахалка какая!»

И Наталья Александровна недовольно сдвинула брови оттого, что Капа прочла ее мысли.

— А мне про вас рассказывал, знаете кто? Борис Федорович Попов. Помните такого?

— Конечно, помню, — сразу подобрела Наталья Александровна, — как он поживает?

— А что ему сделается. Как жил, так и поживает. Трудится на благо народа. У вас есть еще нож? — схватила протянутый нож, схватила картофелину и принялась бойко счищать кожуру.

— Я ведь тоже в горисполкоме работаю, только в другом отделе.

И на лукавом круглом лице с ямочками на щеках появилось загадочное выражение, словно ее отдел был куда значительнее отдела, где трудился на благо народа Борис Федорович Попов. Но из скромности Капа не стала уточнять, чем она в своем значительном отделе занимается.

Миг, и очищенная картофелина полетела в таз с водой, и Наталья Александровна подумала, что по искусству чистить картошку ей за этой свалившейся на голову Капой ни за что не угнаться.

— А вы знаете, о вас много говорят.

И она снова склонила голову к плечу, наблюдая за выражением лица Натальи Александровны.

— Ничего интересного в нас нет, — отозвалась та.

— Ну, не скажите, весь город, можно сказать, гудит. Вы с мужем не такие, как все. Это сразу видно.

Наталья Александровна полюбопытствовала, в чем же выражается их с мужем отличие от остальных. Капа хитро опустила глазки, повела головой в сторону, и стала говорить о каких-то неуловимых различиях в речи, в повадках, в одежде. Нет, одежда самая скромная, но Наталья Александровна должна понимать, что даже в ватнике она будет выглядеть…

— Ну-у, как бы это выразиться… одним словом, не так, как все.

Наталья Александровна хотела ответить в том духе, что она бы предпочла, если бы на них перестали обращать внимание, но пришел с работы Сергей Николаевич, и последнее слово осталось за Капой.

Сергей Николаевич снял плащ. Под плащом оказался коричневый в полоску костюм и бежевая рубашка с галстуком. У Капы покраснели веки от сдерживаемого смеха. Казалось, она не выдержит и протянет певучим голоском: «Ай, да маляр! В пиджаке и при галстуке. У нас маляры так не ходят». Но она придержала язык и погасила улыбку.

Сергей Николаевич пожал предварительно вытертую о кухонное полотенце протянутую руку незнакомки, назвался сам, сказал, что ему очень приятно; улучил момент, спросил глазами жену, кто, мол, такая, поднял бровь в ответ на ее недоуменный вид.

Чтобы сесть, ему пришлось повесить на крючок на двери Капино пальто, и, таким образом, Капа оказалась, хоть незваной, но все же гостьей, что она, со свойственной ей чуткостью, не преминула заметить.