Возвращение Томаса - [4]

Остальные рисковать не стали, отбежали, что-то выкрикивают, а когда и Олег пустил коня в их сторону, поспешно убежали в лес. Яра погрозила кулаком, но четверка уже скрылась за деревьями.

Томас соскочил на землю, помог встать избитому. У того алые струйки хлещут из сломанного носа, расквашенных губ, даже выплевывает при каждом выдохе красные густые комья. Рубашка в клочьях, на коленях дыры, но явно давние, голые ступни почернели от постоянного хождения босиком, огрубели, как конские копыта.

— Что стряслось? — спросил Томас строго. — Ты кто?

— Йомен, сеньор, — ответил избитый простолюдин, голос дрожал, но глаза уже воровато бегали по сторонам, — эта мразь обвинила меня в том, что я жульничал, играя в кости!.. А теперь еще и отняли мой выигрыш.

Томас окинул его придирчивым взором.

— А ты играл честно?

Йомен потупился.

— Ну, временами... Но все равно выигрыш — мой! Они тоже жульничали, только я пережульничал.

Он вытер кровавые сопли, размазывая по всему лицу. Томас брезгливо поморщился:

— Яра, дай ему платок. А от меня вот тебе монета, купи новую рубаху. Еще останется и на хороший обед. И — постарайся жить честно!

Он вернулся к молча наблюдавшим Олегу и Лилит, вскинул подбородок и гордо проехал мимо. Яра виновато посмотрела на Олега, вздохнула, но догнала Томаса, ее конь пошел с его конем стремя в стремя.

Олег оглянулся на удалого мужика, таких... йоменов встречал под Киевом, Новгородом, как и по всему белу свету. Сейчас разбежится тебе жить честно! Сегодня же в корчме расскажет, какого кукукнутого эти придурки в железе поставили королем, устроит пир, напьется и, даже не подумав купить новую рубаху, снова сжульничает, снова получит по роже... а может, и не получит.

На одном из поворотов Томас, не глядя на Олега, процедил сквозь зубы:

— Чего скалишься?

— Да так, — ответил Олег чересчур честно, — я ничего.

Томас проворчал с неудовольствием:

— Эх, сэр калика, ты в самом деле «ничего». Ничего не понимаешь!.. Если бы я был не благородного происхождения, а простым мужиком... просто мужиком, даже не мужчиной, я бы проехал мимо. Мол, всяк за себя, один Бог за всех. Но благородное происхождение накладывает обязательства! Благородный отвечает за всех: семью, друзей, соседей, страну!.. Обязан вмешиваться всегда, даже если видит, что может потерять голову.

Калика сказал насмешливо:

— Так что ж хорошего в благородном происхождении? Простым мужиком быть безопаснее. И проще.

— Намного, — вздохнул Томас. — Намного.

Олег угрюмо промолчал. Не надо быть вещим, чтобы увидеть будущее рыцарства.

ГЛАВА 2

Томас радостно привстал на стременах. По зеленому полю навстречу тяжело двигается, сверкая начищенными доспехами, могучая рыцарская конница. В отряде не меньше двухсот воинов, из них полсотни на тяжелых боевых конях, остальные в доспехах полегче, но над конскими лбами развеваются плюмажи, широкие ремни блещут металлическими бляхами.

Томас вскрикнул:

— Как они узнали?.. Все равно молодцы!

— Кто это? — спросила Лилит в ухо Олега. Он отшатнулся, она тут же игриво прикусила его за мочку. — Кто эти блестящие рыцари?

— Подданные. — проворчал Олег. — Может быть, уже верноподданные... Ишь, в полном параде встречать высыпали.

— Как думаешь, хорошо быть королем?

— Не знаю, — ответил Олег сумрачно.

Лилит хихикнула над ухом.

— Так уж и не знаешь?

— Это кому как, — ответил Олег еще сумрачнее.

— То-то, — сказала она, — а то думала, что будешь отбрехиваться.

— Слишком много знаешь, — проворчал он — Прибить тебя, что ли?

Томас начал придерживать разгорячившегося коня, а могучий рыцарский отряд, завидев приближающуюся четверку на трех могучих конях, медленно остановился. В рядах происходило движение, рыцари выравнивали строй, получилось красиво и внушительно.

Впереди на могучем коне возвышался немолодой воин с длинными седыми волосами до плеч, белыми вислыми усами. Брови тоже белые как снег, косматые. Шлем старый воин держал на локте левой руки, поводья тоже в левой. Серые глаза пристально следили за приближающейся группой Томаса.

Олег видел, как барон Огден правой рукой отдал воинское приветствие, оглянулся на ровные ряды из железа, острой стали и конских голов. Там неровно, но мощно проревело с полсотни могучих глоток что-то непонятное Олегу, но Томас гордо расправил плечи и орлом поглядел по сторонам, краем глаза замечая зардевшиеся от удовольствия щеки Яры.

Олегу почудилось некоторое напряжение в бароне Огдене. Впрочем, если барон и чувствовал неловкость, то где-то очень глубоко, на уровне голенищ, а так его взор был чист и ясен. Выпрямившись, он смотрит прямо, рука на рукояти короткого меча, а когда заговорил даже кони перестали обнюхиваться, повернулись и уставились внимательными карими глазами.

— Доблестный сэр Томас Мальтон... — произнес барон Огден сильным, звучным, настоящим баронским голосом. — Мы видим, что ты свершил то, что казалось немыслимым! Да-да, немыслимым... Мы все помним, на твою свадьбу явился рыцарь... тихо там, в задних рядах! Это был рыцарь, никто его не лишал рыцарского достоинства. Обгорелость — не повод, а что из ада... гм... многие из нас там побывают.

Томас приосанился, грудь его раздалась, как у бойцовского пса, что один на один валит быков. Лиловые глаза украдкой посматривали на Яру, все ли слышит, мужественное лицо воспламенилось от жаркой похвалы.