Возвращение танцмейстера - [4]

Он снова сел к столу и стал рассматривать разбросанные кусочки складной головоломки. Головоломка была хорошей – много элементов, требуется масса фантазии и терпения, чтобы найти каждому фрагменту свое место и составить целую картину. Наконец ему это удалось. Он бросил ее в камин и тут же начал новую. Он всегда заботился, чтобы дома был запас этих игр. Он часто думал, что с ними его связывают такие же отношения, как курильщика с сигаретами. Уже много лет он состоял членом всемирного клуба составителей головоломок. Правление клуба было в Риме, и каждый месяц он, как член клуба, получал информационный листок – какие предприятия прекратили, а какие, наоборот, начали производить головоломки. Уже в середине семидесятых он начал замечать, что все труднее раздобыть настоящую игру, ручной работы. А серийные, машинного производства, он не любил – в их элементах не было ни логики, ни связи с общей идеей. Они могли быть трудными для решения, но это были чисто механические трудности. Как раз сейчас он начал работу над картиной Рембрандта «Батавы приносят клятву верности Клаудиусу Цивилису». Три тысячи элементов. Головоломку создал один истинный художник этого дела из Руана. Несколько лет назад, путешествуя на автомобиле, он посетил этого мастера. Они тогда говорили, что самые лучшие головоломки – это те, где есть тонкая игра света и тени. С этой точки зрения Рембрандт предъявлял самые большие требования к терпению и фантазии.

Он держал в руке кусочек, принадлежавший, скорее всего, фону картины. Прошло чуть не десять минут, пока он нашел для него место. Он снова поглядел на часы. Половина пятого, чуть больше. До рассвета оставалось еще несколько часов. Еще несколько часов до того, как тени исчезнут и он сможет заснуть.

Жизнь стала заметно проще с тех пор, как ему исполнилось шестьдесят пять и он ушел на пенсию. Уже не нужно бояться уснуть во время работы.

Но теням следовало бы оставить его в покое. Он уже понес свое наказание. Жизнь его и так уже искалечена. Неужели им этого мало?

Он поднялся из-за стола и подошел к полке с музыкальным центром, купленным несколько месяцев назад во время одной из нечастых поездок в Эстерсунд. Компакт-диск уже был в гнезде, поэтому он просто нажал кнопку. Этот диск он, к своему удивлению, купил в том же магазине. Аргентинские танго. Настоящие танго. Он увеличил громкость. У шпица во дворе был хороший слух – собака приветливо тявкнула, но тут же замолчала. Продолжая слушать, он обошел стол, приглядываясь к разбросанной головоломке. Работы еще много. Пройдет минимум три ночи, пока картина будет собрана и он сможет ее сжечь. А у него еще предостаточно таких же, ожидающих своей очереди в картонных коробках. К тому же через несколько дней он должен поехать на почту в Свег и получить посылку от старого мастера из Руана.

Он сел на диван, продолжая слушать музыку. Это было главной мечтой всей его жизни – поехать в Аргентину. Провести несколько месяцев в Буэнос-Айресе и танцевать по ночам. Но из этого так ничего и не получилось, каждый раз что-то его останавливало. Когда одиннадцать лет назад он покинул Вестеръётланд и переехал на север, в леса Херьедалена, он уже решил было, что теперь-то уж точно совершит задуманное путешествие. Жил он скромно, и небольшой его пенсии вполне хватило бы на поездку. Но вместо этого он несколько раз съездил на машине в Европу, разыскивая новые головоломки.

Наконец он осознал, что никогда не поедет в Аргентину. Никогда не будет танцевать танго в Буэнос-Айресе.

А что мешает мне танцевать здесь? – подумал он. У меня есть музыка и есть партнер.

Он поднялся с дивана. Пять часов. До рассвета все еще далеко.

Самое время для танцев. Он прошел в спальню и достал из шкафа темный костюм. Внимательно оглядел его, прежде чем надеть. Маленькое пятнышко на лацкане раздражало его. Он намочил носовой платок и аккуратно потер лацкан. Пятнышко исчезло. Потом он переоделся. К белой сорочке он выбрал на этот раз красно-коричневый, цвета ржавчины, галстук.

Важнее всего обувь. У него был выбор – за эти годы он купил несколько пар отличных итальянских туфель для танцев, все очень дорогие. У человека, серьезно относящегося к танцу, обувь должна быть безукоризненной.

Одевшись, он подошел к зеркалу на дверце шкафа. Посмотрел на себя. Седые, коротко остриженные волосы. Слишком худ, надо бы есть побольше. Но все равно он остался доволен – выглядит он значительно моложе своих семидесяти шести лет.

Потом он вернулся назад и остановился у закрытой двери в комнату для гостей. Он постучал и вообразил, что из-за двери его приглашают войти. Открыл дверь и зажег свет. На кровати лежала его партнерша. Его всегда поражало, насколько естественно она выглядит – совершенно как живая. Но это была всего лишь кукла. Он стянул с нее одеяло и поднял. Белая блузка, черная юбка. Он назвал ее Эсмеральдой. На столике стояло несколько флаконов духов. Он поставил куклу на пол, выбрал скромный «Диор» и осторожно брызнул ей на шею. Зажмурившись, он подумал, что разница между живым человеком и куклой не так уж велика.

Он взял ее под мышку и отнес в гостиную. Много раз он намеревался убрать отсюда всю мебель, повесить под потолком лампы с приглушенным светом и положить в пепельницу зажженную сигару – тогда у него был бы собственный аргентинский танцевальный салон. Но из этого так ничего и не вышло. Был только небольшой свободный участок между столом и книжной полкой, на которой стояла стереосистема. Он просунул носки ботинок в специальные стремена на ее ногах.