Возвращение Скарамуша - [125]

Андре-Луи принял меры незамедлительно. Он приказал созвать заседание Комитета и предстал перед революционным ядром Блеранкура. Члены комитета — десять местных торговцев — поднялись навстречу гражданину агенту, когда тот быстрыми шагами вошёл в гостиную мэра, где проводилось собрание.

Андре-Луи властным жестом велел всем сесть, а сам остался стоять. Сценический опыт подсказывал ему, что такая позиция весьма выгодна для того, кто хочет подавлять собеседников. Он широко расставил ноги, заложил руки за спину и обвёл присутствующих тяжёлым неприязненным взглядом. Желая усилить всеобщее замешательство, Андре-Луи долго молчал, а когда заговорил, голос его звучал резко и немилосердно, словно удары бича.

— Я слышал, вы ропщете, граждане. Мне стало известно, что некоторые из вас полагают, будто я превышаю свои полномочия. Вас, якобы, раздражает дотошность, с которой я расследую события, произошедшие в Блеранкуре. Позвольте мне дать вам один совет, граждане. Если вам дороги ваши головы, вы ему последуете. Оставьте подобные разговоры. Если бы вами двигало чувство долга и истинный патриотизм, вы приветствовали бы любые мои усилия, направленные на искоренение зла, пагубного для здоровья республики. Вы приветствовали бы любой шаг — пусть даже он выходит за границы моих полномочий — который предпринимается с этой целью. Но, уверяю вас, я далёк от злоупотребления властью, более того, я ещё не применял её во всей полноте. Агент комитета общественной безопасности облечён властью самого Комитета и отвечает за свои действия только перед ним. Вы желаете проверить границы моих полномочий? Проверяйте. Но ведь я могу включить в сферу своего расследования и деятельность проверяющих. Долг обязывает меня допустить, что люди, недовольные моими действиями, имеют причины бояться следствия. — Андре-Луи сделал паузу, выжидая, пока стрела попадёт в цель. Члены комитета украдкой поглядывали друг на друга. Никто из них не решался нарушить молчание. — Если я до сих пор не занялся ворчунами вплотную, то только по той причине, что у меня и так хватает дел. В настоящий момент я согласен ограничиться заданием Комитета и теми вопросами, которые возникают в непосредственной связи с ним. Но как только я замечу, что мне чинят препятствия, или узнаю о враждебной критике своих действий, могущей осложнить мою задачу, я начну преследовать своих критиков без всякой жалости и угрызений совести. Я покажу вам, граждане, — если вы поставите меня перед такой необходимостью — что делу Свободы нельзя ставить палки в колёса. Я докажу вам это, даже если мне придётся снять с вас головы. Ничто не смывает вину за преступление лучше крови. А мятежным головам корзина палача — лучшая награда. Помните об этом, граждане, и не заставляйте меня возвращаться к этому разговору, или он будет проходить совсем в ином тоне.

Андре-Луи снова сделал паузу. По виноватым взглядам своих слушателей он понял, что усмирил их.

— Если кому-нибудь из вас есть что мне сказать, пользуйтесь благоприятной возможностью. Если хотите высказать какие-либо жалобы, говорите сейчас, откровенно и без обиняков.

С места нерешительно поднялся бакалейщик по имени Приер, субъект с тяжёлой, выдающейся вперёд нижней челюстью. Благодаря революции, он обнаружил в себе дар красноречия, коим и поспешил сейчас воспользоваться. Приер заверил гражданина агента, что все присутствующие здесь — верные слуги Комитета общественной безопасности, что они и не помышляют о том, чтобы препятствовать гражданину агенту или критиковать его мудрые действия, предпринятые от имени Комитета. Они полны решимости оказать ему всяческое содействие в исполнении его долга. Никто из членов революционного комитета не имеет ни малейших оснований опасаться самого тщательного расследования их деятельности. Больше гражданину Приеру не удалось произнести ни слова, ибо на этом Андре-Луи грубо его оборвал.

— Кто уполномочил вас ручаться за коллег? Говорите за себя, друг мой, если хотите, чтобы я относился к вашим словам с доверием.

Стушевавшийся Приер пробормотал, запинаясь, несколько маловразумительных фраз, в которых выразил своё глубокое почтение к гражданину агенту, и сел на место. Тут поднялся ещё член комитета и почти дословно повторил заявление предыдущего оратора. Третьего Андре-Луи выслушать отказался.

— Теперь вы все по очереди собираетесь уверять меня в своей лояльности? У меня нет времени, чтобы выслушивать ваши речи. И к чему слова? Пусть лучше ваши поступки станут доказательством ваших гражданских добродетелей.

На этом Андре-Луи распрощался и быстро вышел из комнаты.

Больше они не доставляли ему хлопот. Напротив, после этой беседы члены революционного комитета состязались друг с другом в проявлениях ревностного желания услужить.

Тем не менее Андре-Луи торопился как мог. В конце недели он располагал всем необходимым, чтобы сделать последний шаг.

Он снова приказал мэру собрать революционный комитет. На этот раз Андре-Луи устроил нечто вроде заседания следственной комиссии и назначил себя председателем. Он распорядился, Тюилье Бонтама привели из тюрьмы для допроса.