Возвращение седьмого авианосца - [89]

Подполковник вложил меч в ножны, поставил его острием вниз на стол и, опершись на рукоятку, наклонился к слушателям.

— А сейчас о том, чего я не говорил раньше. Эти сумасшедшие пытаются поработить наши острова. Это не кто иной, как террористы, которые стараются навязать всему миру свой новый порядок. Только «Йонага» бросил им вызов, и вы — острие его меча.

— Банзай! Банзай! — Все поднялись со своих мест. В это время открылась единственная находившаяся в задней части комнаты дверь, и по переполненному проходу к помосту прошли двое матросов, неся алюминиевые судки. Им помогали два писаря. Они быстро раздали всем летчикам по чашечке сакэ и каштану. Все продолжали стоять.

Мацухара возвел глаза и процитировал из кодекса самурайской чести:

— «Храброму самураю все под силу лишь тогда, когда плоть его мертва, потому что только в смерти он становится равным богам!» — Он осушил свою чашку, и следом за ним выпили все. Матросы вновь принялись разливать сакэ, пока все ели каштаны.

Подполковник высоко поднял свою чашечку и выкрикнул:

— Да здравствует великий император!

Прокатилась громовая здравица в честь императора, и вновь чашечки были осушены.

— Летчикам занять свои места! — проревел громкоговоритель.

— По самолетам! — прокричал Мацухара. Пилоты толпясь выходили из помещения, вручая стоявшему у двери писарю конверты с обрезками ногтей и прядью волос.

Выйдя на палубу, подполковник Мацухара увидел на ней множество «Зеро». Подбегая к своему командирскому А6М2, он помахал технику Сойси Оте, который сидел в кабине и в последний раз проверял замок фонаря, подачу кислорода, радио, гидравлическую систему, привязные ремни и измерительные приборы. К тому моменту, как Йоси обогнул крыло, Ота опустил свое грузное тело на палубу, а механики по вооружению и заправщики откатывали в сторону тележки.

— Машина готова, подполковник, — доложил Ота. — У вас теперь есть дополнительные двести лошадиных сил. — Он показал на новый «Сакаэ».

Усмехнувшись, Мацухара ухватился за стремянку и подтянулся на крыло. Потом легко забрался в кабину — узкую и тесную, как гроб, чуть шире его плеч.

Пристегнув лямки парашюта, застегнув привязные ремни и проверив, закреплен ли фонарь в открытом стартовом положении, он отпустил и вновь нажал ручку тормоза. Быстрые движения рукояткой и педалями сказали ему, что элероны, рули направления и высоты и закрылки находятся в порядке.

Удовлетворенно кивнув, Мацухара включил магнето. Приборы вмиг ожили, и рука инстинктивно потянулась в РУДу, переведя его чуть вперед.

Сначала он посмотрел налево, на своего левого ведомого лейтенанта Тецу Такамуру, который улыбнулся в ответ, подняв вверх большой палец, затем направо, на правого ведомого, военного летчика первого класса Кодзиму, повторившего тот же жест, и наконец вниз и направо, на техника Оту, который внимательно следил за подполковником. Мацухара махнул рукой над головой. Сделав такой же жест, Ота отошел подальше от пропеллера.

Летчик нажал на кнопку подачи топлива и включил стартер. Новый «Сакаэ» ожил, несколько раз выстрелил и тяжело закашлял, извергнув струю голубого дыма, растворившуюся в воздухе, заплевался, отчего фюзеляж завибрировал и резкими толчками пришел в движение трехлопастный пропеллер. Двигатель, не желая заводиться, продолжал упрямо кашлять, и Йоси в сердцах ударил кулаком по приборной доске. Словно придя в себя после удара, большой двигатель наконец загудел привычным неровным гулом — «Сакаэ» разогревался.

Усевшись поглубже в кресле и почувствовав, как уходит прочь тревога, подполковник проверил приборы: тахометр показывал две тысячи двести оборотов в минуту, температура масла составляла двадцать два градуса, а давление во впускном трубопроводе — шестьдесят миллиметров ртутного столба. Он наблюдал, как стрелка тахометра передвинулась к отметке «восемьсот», и сбросил газ, ожидая, пока прогреется двигатель. Да и одетый в желтое офицер-регулировщик, стоявший на платформе по правому борту, держал флажки скрещенными у колен. Пар, вырывавшийся из отверстия на носу судна, уносило назад на среднюю часть палубы. Нос судна находился с подветренной стороны, и Мацухара знал, что впереди идет эсминец сопровождения. В зеркалах заднего обзора было видно, как вращаются пропеллеры десятков машин. Но моторы еще не прогрелись. Нужно ждать. Подполковник раздраженно ударил ребром ладони по датчику температуры, который показывал лишь двадцать пять градусов.

Откинув голову, он ударился в подголовник и увидел Кимио; она с улыбкой смотрела на него, лежа на футоне. «Это занятие не для тебя», — подумал он. Но Кимио не исчезла, ее мягкие губы зовуще приоткрылись.

— Я вернусь! Обязательно вернусь! — Его крик растворился в реве двигателей.

Мацухара встряхнул головой, чтобы прогнать жаркие воспоминания, и посмотрел на приборную доску. Температура масла — пятьдесят. Он поднял оба больших пальца вверх.

Перед его глазами мелькнуло желтое пятно. Офицер-регулировщик махнул флажками. Затем они взметнулись вверх и застыли. Йоси почувствовал вибрацию фюзеляжа истребителя, когда отцепляли швартовочные тросы, крепившие концы крыльев и хвост, и увидел, как трое механиков побежали к своему укрытию. Теперь только двое остались у тормозных колодок, а двое других держали концы крыльев, проверяя законцовки и их замки.