Возвращение резидента - [19]

Разрешилось это состояние неизвестности весьма прозаическим образом. 29 июля 1971 года под вечер к ее прилавку в универмаге подошел немолодой, небольшого роста и довольно полный мужчина с блестящими и темными, как маслины, глазами. Он поставил на прилавок клетчатую сумку-торбу, и, подождав, пока Светлана не кончила разговора с очередным покупателем, спросил:

— Вы есть Светлана Сухова?

— Да. Я вас слушаю. — Она уже догадалась, кто это и откуда.

— Вам привет шлет Пьетро из Милана. — Он выговаривал русские слова с трудом, но очень старательно.

— Спасибо.

— Он также просит дать вам это. — Итальянец положил руку на сумку и улыбнулся.

Светлане на секунду сделалось неловко, но только на секунду. Мелькнул в памяти тот разговор за столиком в кафе — как Пьетро просил разрешения прислать что-нибудь в подарок, как она воспротивилась. Что может быть в этой сумке? Уж, наверное, не на сто рублей? Чего тут зазорного, если принять подарок? Не отказывать же человеку, который тащил клетчатую торбочку из Милана через пол-Европы.

— Спасибо, — сказала Светлана и убрала сумку под прилавок. — Как поживает Пьетро?

— О, ничего, очень хорошо. Очень скучно без вас.

— Вы долго у нас пробудете?

— Сожалею, но всего два дня. После — Тамбов. Там тоже есть нам дело, тоже завод. — Итальянец убрал с лица улыбку. — Но вы можете писать Пьетро через меня. Я могу зайти завтра.

Так они и договорились. Итальянец, по-видимому, спешил, и Светлана его не задерживала. Как только он ушел, она расстегнула «молнии» на сумке. Поверх разноцветных пластиковых пакетов лежал конверт, голубой и продолговатый, с ее именем, написанным крупными заглавными буквами. Такими буквами было составлено и письмо. Пьетро убедительно просил не отвергать его скромный подарок, уверял в своей преданности, жаловался, что скучает по Советскому Союзу и по ней, Светлане, и высказывал надежду, что, может быть, через год приедет снова, хотя бы ненадолго. А в конце сердечный привет Гале и просьба выделить ей что-нибудь из присланного.

Галя к тому времени уже вернулась из Крыма, и Светлана, закончив работу, сразу позвонила ей из кабинета заведующего отделом, и они условились встретиться в тот же вечер у Светланы дома. У Светланы возникла было мысль, что неудобно будет при матери потрошить посылку, но по всегдашней своей привычке отгонять прочь все неприятное она тут же постаралась об этом не думать. В конце концов они с Галей могут просто закрыться в комнате и сказать матери, что им надо посекретничать…

Галя явилась без опоздания. К ее приходу Светлана успела разобрать посылку.

В сумке-торбе оказались два прекрасных длинных шарфа, связанных из шерсти, один синий, другой малиновый, шерстяная кофта цвета перванш, кашемировый платок, пара черных лаковых туфель и множество косметики — духи, помада, пудра, тени — все в замечательной упаковке. Но главное было не это. Главное лежало в маленькой кожаной красной коробочке: брошь-булавка с голубым камнем.

Матери не оказалось дома. Светлана разложила все присланное на своей софе и прикинула, как им поделить: у нее и в мыслях не было дать Гале что-нибудь из мелочи, а остальное взять себе. Пополам, только пополам — так она решила с самого начала. Правда, туфли и брошь не поделишь пополам, но тут тоже можно что-нибудь придумать…

Когда Галя вошла, Светлана, ничего не объясняя на словах, дала ей письмо Пьетро. Прочтя и поглядев на разложенные вещи, Галя долго молчала.

— Что скажешь? — вывела ее из задумчивости Светлана.

— Кажется, он не бедствует, этот твой Пьетро Маттинелли.

— Наверное, не побирается. — Светлана вынула брошь из коробочки, протянула ее Гале. — Как ты думаешь, это настоящее?

У нее были подозрения, что и металл и камень — подделка, а Галя разбиралась в драгоценностях.

Галя посмотрела камень на свет, повертела в пальцах против света и сказала:

— Аквамарин. Настоящий.

— А булавка?

— Золотая.

— Наверняка не побирается, — весело заключила Светлана. — А ты чего сникла?

— Да как-то, знаешь, необычно…

— Что необычно?

— Ну, всего один раз виделись, и вот… все это… — Галя кивнула на софу.

— Значит, как в кино. Ладно, давай распределим.

— Но это же тебе прислано, — возразила Галя не очень твердым тоном.

— Заткнись, а то все выброшу, — серьезно сказала Светлана.

Галя не сомневалась, что Светка может так и сделать, если ее не послушать.

Парфюмерные изделия были разделены без труда. Светлана взяла себе малиновый шарф, следовательно, Гале достался синий. Туфли больше впору были Гале, зато Светлана оставила себе кофту. Кашемировый платок разрезали надвое по диагонали — получились две косынки. Судьбу броши Светлана предложила решить жребием, но тут уж Галя воспротивилась не на шутку.

— Ты с ума сошла! — воскликнула она. — Не командуй, пожалуйста. Я ведь тоже могу…

— Ничего ты не можешь.

Как всегда, Светлана не заботилась о самолюбии подруги, но сейчас сопротивление Гали было ей приятно: Светлане очень хотелось быть обладательницей такой прекрасной броши. Насчет жребия, говоря честно, она сказала лишь для того, чтобы выдержать характер. Она была уверена, что Галя не согласится. Да и несправедливо это чересчур: у Гали много было разных драгоценностей, подаренных родителями и бабушками, хотя она никогда их не носила с того дня, как познакомилась со Светланой, — потому не носила, что у Светланы драгоценных украшений не имелось, не носила из солидарности.