Возвращение приграничного воина - [2]

Он спрыгнул с лошади, и сестра бросилась ему на шею. Он тоже обнял ее и надолго прижал к себе, чтобы выгадать время, продлить иллюзию того, что ему рады.

— Ах, Джонни. Я всегда говорила, что ты вернешься.

Он отпустил ее и заглянул в глаза. Карие, как у всех Брансонов, кроме него самого, но сегодня покрасневшие от слез.

Он покачал головой.

— Я ненадолго, Бесси. — Он не останется. Ни за что. — Теперь я в свите короля и зовусь сэр Джон.

Роб спустился с парапета стены и без улыбки пожал ему руку.

— Нам надо поговорить, — начал было Джон. — Король хочет…

— Чего бы он там не хотел, сейчас я слушать не стану. Сперва мы проводим Рыжего Джорди в последний путь. Разговор подождет.

Так было всегда. Любая работа, любые дела замирали в «мертвые дни» перед похоронами.

Хотя у короля не было времени ждать, пока приграничные жители соблюдут все свои традиции, Джон смолчал и вслед за Бесси зашел в замок. Его тяжелые доспехи протестующе бряцали, пока они поднимались по лестнице в общий зал.

— Я нашла его в постели, — сказала Бесси, видимо полагая, что Джону не все равно, — после того, как он не спустился к завтраку. Он умер во сне, и никого не было рядом, чтобы услышать его последние слова. — Она говорила шепотом, словно боялась расплакаться, если заговорит громче. — Ушел, не успев ни с кем попрощаться. — Ее голос дрогнул. — Он казался таким умиротворенным, будто просто заснул.

— Позорная смерть для воина, — пробормотал Роб за его спиной.

У дверей в зал Бесси остановилась.

— Я должна обрядить его тело. — Еще раз быстро обняв Джона, она поспешила вверх по лестнице в покои, где умерший отец лежал, воспарив над ним точно злой ангел.

Хоть кто-то искренне скорбел о Джорди Брансоне.

Они вошли в переполненный людьми зал. В большом очаге напротив потрескивал огонь. Первым делом он обратил внимание на полудюжину воинов, собравшихся за столом, а потом уже принялся рассматривать остальных скорбящих.

— Это мой брат Джон, — объявил Роб, не позаботившись поставить перед его именем рыцарский титул или сообщить о том, что он прибыл не ради похорон.

Один за другим мужчины вставали из-за стола и приветствовали его. Закаленные междоусобицами и тяжелой жизнью, облаченные в стеганые шерстяные куртки и изношенные кожаные сапоги, они по очереди пожимали ему руку, оделяя своим доверием — просто потому, что он был Брансон. Никаких иных причин им не требовалось.

Последним поднялся узкоплечий воин, до того сидевший к нему спиной. Когда он повернулся лицом, Джон изумленно понял, что перед ним женщина.

В ее карих глазах не было той теплоты, с которой на него смотрели ее товарищи.

— Это Кейт, — сказал Роб. — А это ее люди, — прибавил он, будто это обстоятельство было таким же обыденным, как цветение вереска.

Она была высокая, худощавая, светловолосая, как тот кареглазый викинг, от которого по легенде произошли Брансоны. Острый нос, упрямый подбородок, запавшие будто от недоедания щеки — ни в ее лице, ни в теле не было и намека на женственность.

Женщина, которая отказывалась быть женщиной. Как ему вести себя с таким существом?

Он протянул ладонь для рукопожатия, но она отказалась принять его руку и ограничилась коротким кивком. Он тоже кивнул, чувствуя себя задетым. Его рука неловко повисла вдоль тела. Потом его взгляд оторвался от ее глаз и невольно проследовал ниже, к грудям и бедрам. Он не нашел плавных линий. Сплошные острые углы. Мужчину этим не завлечь.

И, судя по всему, никто и не пытался.

— Вы тоже из Брансонов? — спросил он. Наверное, это какая-то давно забытая кузина.

Вздернув подбородок, она отрицательно тряхнула своими коротко остриженными волосами.

— Я Гилнок.

Гилноки приходились им дальними родственниками и вели свое происхождение от того же свирепого кареглазого норманна, что и Брансоны. То была единственная семья в приграничье, которая отличалась еще большей неспособностью прощать, чем его собственная.

— Теперь она живет под нашей крышей, — сказал Роб. Под защитой Брансонов. Словно какая-то сирота.

Быстрым жестом она распустила своих людей и подошла к Робу и Джону.

— Нам надо поговорить, Роб. — Тембр ее голоса удивил Джона, оказавшись более проникновенным и низким, более бархатистым, чем он ожидал. Будто она делилась секретами в ночной темноте. — Твой отец умер, не выполнив своего обещания. Что будет дальше?

— Он был не вашим отцом, — заметил Джон, гадая, о каком обещании идет речь. В ней было больше от Брансонов, чем в нем самом, словно она нацепила мужское платье, чтобы узурпировать его место.

— Он был моим вождем, — ответила она, не сводя взгляда с нового вождя клана. — И поклялся защищать мою семью.

— Брансоны дали тебе обещание, — сказал Роб с едва различимым гневом в голосе. — Оно будет выполнено.

В приграничье клятвы оставались в силе даже после смерти. При дворе их могли нарушить еще до обеда.

— Когда? — спросила она.

— После похорон, — ответил Роб. — До тех пор твое дело потерпит. — Он выразительно посмотрел на Джона. — Как и все прочие.

Перехватив его взгляд, Кейт повернулась к Джону.

— Вы приехали не из-за его смерти? — В ее оценивающем, готовом к осуждению взоре не было того тепла, которое он привык наблюдать в женских глазах. Она была холодна и сурова, совсем как его брат.