Возвращение Панды - [5]
— Я назову его Мишей… И он у меня не будет жадным!..
При свете фонарей в сумерках возвращались они домой. Счастливые и уставшие.
— Я люблю тебя больше всех на свете, — пробормотала внучка и засыпая спросила: — Деда! А мы ещё раз пойдём в зверинец?
Ей снились медведи, все в бантиках — нарядные и праздничные. И отрицалово-волк бегал наперегонки со своею подругой, клацая зубами и развлекая публику, а она — Таня, была дрессировщицей и украдкой смотрела на зрителей, среди которых сидели и хлопали в ладоши её мама и папа… И дедушка Вася…
Шняга третья
Удачный сыск
«Ватсон! А Вы не кушали ещё пельмешки из «Ясеня»?
…
— Ясен пень, ясен пень!..»
рекламная служба «Русского радио»
В которой рассказывается о нравах жителей далёкого захолустья во времена приватизации госимущества, о ежедневной рутинной работе участкового инспектора Вислоухова, а также о некоторых секретах ведения милицейской документации, связанной с регистраций обращений граждан, и ещё о том, что любое преступление раскрывается, если на этом настаивает вышестоящее руководство.
На службу участковый инспектор Вислоухов приходил не в настроении. Стол о трех ножках, шаткий диван и четыре ободранных стула стояли у него в кабинете. Едва зажигал он свет, словно нарушители общественного порядка, разбегались по разным углам комнаты тараканы. Желчно посмаркиваясь, разбирал капитан нахлынувшие за неделю жалобы на беспорядки, произошедшие в его районе. Крутые пацаны скупили лучший кинотеатр города, все служебные помещения они переоборудовали в пивные — и гудели день и ночь непутёвые прихожане в роскошных стенах «совкового храма». Водочка и вино, игровые автоматы, женщины, наконец, заманивали уставшую публику оторваться от повседневных забот — «оттопыриться». Перепившая орава мочилась, где могла, и вырастали на глазах у граждан в самом центре города жёлтые наледи — цоколь вчерашнего дома культуры покрылся декоративной шубой органического происхождения. Не успевала она полностью растаять днем во время оттепели вместе с новым, выпадающим снегом — вот и воняло на весь квартал.
Визжали сварливые дамы. Требовали денег на опохмел за оказанные любовью услуги. Их выбрасывали за волосы на мороз, швыряли им вслед одежду и рубли. Смеялись — как раскосмаченные и помятые ползали они на корячках по льду, торопливо собирая свое барахло, и, ругая «спонсоров», удалялись, на ходу поправляя прически и пальто. По «фене ботая», «рамсила» молодежь. Прогуливая школу, взрослели отроки в дыму питейных заведений; а вечерами пожилые «стахановцы», стараясь перекричать друг друга, зычно делились производственным опытом. Ночью же темной, когда уже заплетались их ноги и нечленораздельные речи превращались в членораздельный лай, случалось, что у пьяниц снимали шапки и отбирали деньги, добытые неимоверным трудом на металлургическом комбинате. Окровавленная жертва долго ещё в истерике билась на льду, как рыба — рыдала, пока врачи скорой помощи не увозили её в приёмную покоя городской травматологии.
В подъезде соседнего дома какие-то мерзавцы «оштукатурили» поносом дверь квартиры Мирзоевых. Супруга большого предпринимателя была женщиной деловой и сильной. Много лет уже своего нетрезвого мужа носила она, с виду хрупкая, на спине от места его презентаций и до кровати, не спала — щупала у него пульс и колола ему дибазол с папаверином. Возмущённая Светлана Михайловна пришла на приём к участковому. Она свирепо вращала глазами, чувствуя себя оскорблённой хулиганскими выходками сограждан.
— Позвонили наглецы во втором часу ночи и попросили бумажку, чтобы вытереть… сами вы знаете что… Смотрят осоловелыми глазами, а срам-то наружу торчит… «Дай, старуха, газетку», — и ржут, как лошади во время свадьбы.
— Вы пишите как было, Светлана Михайловна. Приметы бесстыдников. Во что они одеты и обуты, — соблюдая технологию сыска, вел опрос капитан.
— Пивную открыли, а туалет забыли сделать. Дерутся они и гадят под окнами. Отработанные презервативы по всему кварталу разбросаны.
— Забудется, — Вислоухов зевнул в ладонь и подумал, — я приглашу оперативников, они, наезжая, нагонят шухер, а там у народа и деньги кончатся — какая ни на есть, а передышка… Слава богу, что мало платят и что не вовремя расчет.
— А в прошлый раз валерьянки налили под дверь — кошки грызли бетон и орали на весь квартал — дрались. Собака в квартире все обои ободрала, охрипла, слюною прихожую вымазала, выла — не подступись и о стены в истерике билась — дрожали стены!..
— А муж-то, Светлана Михайловна?.. Он-то чего?
— Да ничего… А что ему? Не убирать под дверью… Ни свет ни заря свою задницу в «Мерседес», и поминай его, как звали — работу искать. А мне его новых пьяниц расселять и прописывать, и ставить на учет в разные фонды… Холопы не мытые, сволочи…
— Вы у Мирзоева прорабом?
— Я жена ему… И прораб, и техснаб, и бухгалтер… Я начальник отдела кадров и секретарь-машинистка.
— Но не много ли сразу? Ведь трудно. Взяли бы помощницу?
— Что вы! Тунеядцев кормить? Зачем? Полстраны ничего не делает. Отбывают исправно часы за столами — никакой капитализм так не приживется!.. Да и не нужны нам все эти трудовые договора и охрана труда… Убытки и только.
Виктор Николаевич Харченко родился в Ставропольском крае. Детство провел на Сахалине. Окончил Московский государственный педагогический институт имени Ленина. Работал учителем, журналистом, возглавлял общество книголюбов. Рассказы печатались в журналах: «Сельская молодежь», «Крестьянка», «Аврора», «Нева» и других. «На реке черемуховых облаков» — первая книга Виктора Харченко.
На пути к мечте герой преодолевает пять континентов: обучается в джунглях, выживает в Африке, влюбляется в Бразилии. И повсюду его преследует пугающий демон. Книга написана в традициях магического реализма, ломая ощущение времени. Эта история вдохновляет на приключения и побуждает верить в себя.
Прогрессивный индийский прозаик известен советскому читателю книгами «Гнев всевышнего» и «Окна отчего дома». Последний его роман продолжает развитие темы эмансипации индийской женщины. Героиня романа Басанти, стремясь к самоутверждению и личной свободе, бросает вызов косным традициям и многовековым устоям, которые регламентируют жизнь индийского общества, и завоевывает право самостоятельно распоряжаться собственной судьбой.
Вторая часть романа "Мне бы в небо" посвящена возвращению домой. Аврора, после встречи с людьми, живущими на берегу моря и занявшими в её сердце особенный уголок, возвращается туда, где "не видно звёзд", в большой город В.. Там главную героиню ждёт горячо и преданно любящий её Гай, работа в издательстве, недописанная книга. Аврора не без труда вливается в свою прежнюю жизнь, но временами отдаётся воспоминаниям о шуме морских волн и о тех чувствах, которые она испытала рядом с Францем... В эти моменты она даже представить не может, насколько близка их следующая встреча.
Каково быть дочкой самой богатой женщины в Чикаго 80-х, с детской открытостью расскажет Беттина. Шикарные вечеринки, брендовые платья и сомнительные методы воспитания – у ее взбалмошной матери имелись свои представления о том, чему учить дочь. А Беттина готова была осуществить любую материнскую идею (даже сняться голой на рождественской открытке), только бы заслужить ее любовь.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.