Возвращение - [28]

За окнами поезда местность становилась всё более гористой, и уже пахло весной, хотя на небе было много облаков. Мимо проносились деревенские сады с цветущими красными и белыми сливами, тихие жилые кварталы с летними домиками, огороженными живыми изгородями. Неожиданно появилась целая аллея ярко цветущих японских вишен-сакур, ветви которых почти касались окон поезда.

— Как стало тепло. Уже и сакура расцвела.

Заговорили мужчины, которые, согнувшись, стояли перед Тосики и выглядывали в низкое окно, держась за ремень.

— Она расцвела совершенно неожиданно.

— Она так, наверное, распустилась из-за вчерашнего дождя.

Поезд замедлил свой ход и вскоре остановился около платформы станции Кита-Камакура. Тосики встал и пошёл к выходу, взглянув ещё раз на цветущие ветви сакуры. Вместе с ним сошло совсем немного пассажиров, но и они быстро растворились в маленьких улочках, перейдя на другую сторону путей после ухода поезда. Огромные криптомерии, растущие перед воротами храма Энкакудзи, возвышались прямо над головой и, закрывая собой солнце, окутывали всё вокруг густой тенью.

Выяснив, где находится полицейская будка, Тосики спросил у вышедшего ему навстречу пожилого полицейского, где проживает Усиги.

— А, господин Усиги, из военно-морских сил…

Мимо прошла местная женщина-крестьянка с завязанной полотенцем головой, толкавшая перед собой тачку. Она поздоровалась с полицейским:

— Красиво распустилась сакура.

— Да, это верно. Прекрасная погода, но я становлюсь сонным, когда так светит солнце.

Где-то закричал коршун. Было слышно, как внутри полицейской будки тикают часы.

— Вы говорите, адмирал Усиги. Он, несомненно, ещё живёт здесь. В деревню он никуда не переехал. — И полицейский подробно объяснил, как найти дом Усиги.

Тосики был очень доволен тем, что ему без особого труда удалось уточнить, где находится дом Усиги. Он слышал, что это где-то в горах города Камакура, но до последнего момента не знал, продолжает ли он там жить. Он вновь пересёк железнодорожные пути и направился мимо храма Энкакудзи в сторону города Камакура по дороге, идущей прямо вдоль железнодорожного полотна. На далёком переезде можно было различить группу людей и повозку, запряжённую быками. С другой стороны к дороге близко подступали горы, на склонах которых, тесно примыкая друг к другу, лепились строения, похожие на жилые дома, обнесённые изгородями из живых кустарников или простым бамбуковым забором с видневшимися маленькими садиками и огородами. А сзади их уже возвышались высокие скалы. Кругом цвели сливы и камелии, и вся земля после дождя испускала особый запах, особенно необычный для человека, только что приехавшего из Токио.

Однако для Тосики это не представляло ни малейшего интереса, ибо все его мысли были поглощены Саэко Такано. Тосики хотел, что бы его «тётя» полюбила его. По своему богатству она не уступала любому мужчине, и это могло бы составить хороший трамплин для будущей карьеры Тосики. Но дело было не только в этом. Ему нравилась «тётя». По своей красоте и исключительной физической симметрии она не шла ни в какое сравнение с многочисленными знакомыми ему девушками, которые, получив неожиданную свободу после войны, вели себя откровенно и грубо. У неё всё было отточено и отшлифовано до крайнего предела, и даже, когда её не было рядом, сердце у Тосики трепетало в груди при одной мысли о ней. В своём возрасте Саэко достигла сейчас вершины женской красоты, и поэтому Тосики не хотел показывать своих чувств к женщине старше его по возрасту, а терпеливо ждал признаков, что она его полюбила. Иногда Саэко холодно относилась к нему, но это притягивало его к ней ещё больше.

Тосики повернул в небольшую аллею, как ему и объяснил полицейский, и, пройдя некоторое расстояние вдоль живой изгороди, увидел табличку с именем, на которой было написано только «Усиги». Через живую изгородь у деревянных ворот был виден небольшой домик, покрытый грубыми оцинкованными досками, а перед ним небольшой возделанный огород. Когда Тосики вошёл внутрь, он увидел на крыльце дома мужчину крупного телосложения с полысевшей головой, который внимательно следил за ним. Похоже, что он в лёгком кимоно без накидки хаори сидел на веранде и, услышав, что открылись ворота, вышел навстречу.

— Это дом его превосходительства Усиги? — спросил Тосики.

— Усиги это я, — ответил он прямо, а затем слегка улыбнулся. — Однако слова «ваше превосходительство» в Японии больше не существуют. Лучше это тебе запомнить.

Тосисада Усиги не делал попытки вернуться в дом и продолжал стоять на крыльце. Выглядел он постаревшим и мягкими чертами лица совсем не напоминал бывшего военного. Чувствуя разницу поколений, Тосики с трудом продолжил разговор.

— Извините, пожалуйста, я пришёл поинтересоваться у вас… Не известен ли вам ваш коллега по военно-морским силам по имени Кёго Мория?

— Я его знаю, — ответил Тосисада. — Я получил от интересующего тебя Мория телеграмму, что он придёт навестить меня, и я его уже жду.

Подобный ответ был полной неожиданностью для Тосики.

— Значит, он вернулся в Японию?

— Похоже, что так. В телеграмме написано, что он придёт сюда. Если у тебя к Мория есть какое-либо дело, то можешь подождать. Возможно, он скоро придёт.