Возвращение на шабаш - [3]

Прошло некоторое время, прежде чем нам удалось вытянуть из управляющего название агентства. Но через пять минут Лес Кинкейд уже разговаривал по телефону с главой агентства, а через час мы уже были в их офисе. На следующее утро Кинкейд отправился к большому боссу, а ещё через день мне было велено объявить публике, что Карл Джорла, австрийская звезда ужасов, был законтрактован телеграммой в нашу студию, и он немедленно выезжает в Соединенные Штаты.

3.

Это был гениальный ход со стороны Кинкейда. Мы все так думали. Фильмы ужасов переживали расцвет; Карлофф[1] и Лугоши[2] выпускали свои ранние картины в студии «Юниверсал», и эти фильмы были очень большими. Лайонел Этуилл[3] совершал свои обычные злодеяния на нескольких подмостках, и с большой выгодой. Питер Лорре[4], равный всем им, только что получил контракт на американские фильмы после своих сенсационных воплощений в роли убийцы-психопата в «М.» и отвратительного шпиона в «Человек, который знал слишком много».

Но мы-то знали, что Карл Джорла превосходит их всех. Если поклонники были действительно искренни в своей симпатии ко всему жуткому, их ждало нечто стоящее. Со времен Лона Чейни[5] я не видел такого совершенного искусства; несомненно, этот человек превосходил Чейни в искренности, которая затмевала ужас простых трюков с гримом.

Я распечатал эти материалы, отдал все, что мог. Но после первых объявлений остановился как вкопанный. Все произошло слишком быстро; на самом деле мы ничего не знали об этом человеке, Джорле. Последующие телеграммы в австрийские и немецкие студии не содержали никакой информации о его личной жизни.

До «Возвращения на шабаш» он явно никогда не играл ни в одном фильме. Он был совершенно неизвестен. Фильм никогда не показывали за границей, и только по ошибке агентство Инглвуда получило копию и запустило ее здесь, в Соединенных Штатах. Реакцию зрителей никто не изучил, и фильм не был запланирован к общему выпуску, если только английские названия не могли быть продублированы.

Я был в тупике. В наше распоряжение попала «находка» года, а я не мог получить достаточно материала, чтобы сделать его известным! Однако мы ожидали, что Карл Джорла приедет через две недели. Мне велели заняться им, как только он прибудет, а потом заполнить новостные агентства материалами с пресс-релизами. Три наших лучших автора уже работали над его амплуа, и Большой Босс собирался разобраться с этим сам. Это было бы похоже на иностранный фильм, так как должна быть запущена серия «возвращение из мертвых».

Джорла прибыл седьмого октября. Он остановился в отеле; студия, как обычно, прислала встречающих, отвела его для официального тестирования, а затем передала мне. Я впервые встретил этого человека в маленькой гардеробной, которую ему выделили. Никогда не забуду тот день, когда мы впервые встретились, и то, как впервые увидел его, входя в дверь.

Не знаю, что я ожидал увидеть. Но то, что увидел, поразило меня. Ибо Карл Джорла был и мертвым, и живым человеком с экрана, только в реальности. Черты лица, конечно, не были обезображены смертью. Но он был высок и почти так же худ, как в своем образе; лицо бледное, а под глазами виднелись голубые круги. А глаза — те самые мертвые глаза из фильма, глубокие, всевидящие!

Гулкий голос приветствовал меня на неуверенном английском. При моем замешательстве на губах Джорлы появилась улыбка, но выражение его глаз не изменилось в их чуждой странности.

Несколько неуверенно я разъяснил ему мои обязанности.

— Никакой по-ублиичности, — пропел Джорла. — Я не хотеть, чтобы стало известно о моих дела-ах.

Я привел ему обычные аргументы. Не могу сказать, как много он понял, но он был непреклонен. Я узнал лишь немногое: что он родился в Праге, жил в достатке до начала европейской депрессии и начал работать в кино только для того, чтобы угодить своему другу-режиссеру. Этот режиссер снял картину, где играл Джорла, только для частных представлений. Копия для общего распространения была выпущена и скопирована лишь по счастливой случайности. Все это было ошибкой. Однако предложение сняться в американском кино поступило вовремя, поскольку Джорла хотел немедленно покинуть Австрию.

— После вы-хода фие-ельма мы с дру-у-узьями были выставлены в пло-охом свете, — медленно объяснил он. — Они не хотеть показа, и всей этой ц-цере-монии.

— Черная Месса? — спросил я. — Ваши друзья?

— Да. По-оклонение Люциферу. Это было по-настоящему.

Он пошутил? Нет — я не сомневался в искренности этого человека. В этих отрешенных глазах не было места веселью. И тогда я понял, что он имел в виду, о чем так небрежно сказал. Он сам поклонялся дьяволу — он и этот режиссер. Они сняли фильм и намеревались показать его в своих оккультных кругах. Неудивительно, что он искал спасения за границей!

Это казалось невероятным, если не считать того, что я немного знал Европу и темные региональные помыслы тех людей. Поклонение злу до сих пор практикуется в Будапеште, Праге, Берлине. И он, Карл Джорла, актер ужасов, признался, что он один из них!

«Что за история!», — подумал я. И тогда я понял, что его релиз, конечно, никогда не напечатают. Звезда ужасов признается в вере своего же персонажа? Абсурд!