Возвращение на родину - [53]

Тишина и пустынность ночи успокоили ее. Она прошла вперед, к палисаду, и облокотилась на него, глядя на лупу. Она недолго простояла так; дверь из дома снова отворилась. Думая, что это остальные комедианты, Юстасия обернулась; но нет, это Клайм Ибрайт вышел так же украдкой, как и она, и тихонько затворил за собой дверь.

Он приблизился и стал рядом с ней.

- Меня преследует одна странная мысль, - проговорил он, - и я хотел бы задать вам вопрос. Скажите, ведь вы женщина? Или я ошибаюсь?

- Да, я женщина.

Взгляд его с любопытством остановился на ней.

- И что же - девушки теперь часто выступают в этих святочных представлениях? Раньше они этого не делали.

- И теперь не делают. - А вы почему же сделали?

- Ради сильных ощущении и чтобы стряхнуть гнет. - Что вас угнетало?

- Жизнь.

- Ну на это многие могли бы пожаловаться, но приходится терпеть.

- Да.

Долгое молчание.

- И были у вас сильные ощущения? - спросил наконец Клайм.

- Вот сейчас, пожалуй.

- Вы встревожены тем, что вас узнали?

- Да. Хотя и предвидела такую возможность.

- Я бы с радостью пригласил вас на нашу вечеринку, если о знал, что вы хотите прийти. Я не был раньше с вами знаком - еще когда жил здесь?

- Никогда.

- Давайте вернемся в дом, и гостите у нас, сколько вам захочется.

- Нет. Я боюсь, как бы меня еще и другие не узнали.

- Ну, я вас, во всяком случае, не выдам. - Он помолчал, потом прибавил мягко: - Не буду вам навязываться. Оригинальная у нас вышла встреча, и я не стану спрашивать, почему образованной девушке вздумалось играть такую роль.

Она не стала объяснять, на что он, казалось, надеялся, и, пожелав ей доброй ночи, он обошел кругом дома и там, на задах, расхаживал еще некоторое время, прежде чем вернуться в комнаты.

Юстасия, согретая теперь внутренним огнем, не в силах была дожидаться своих товарищей. Она откинула ленты с лица, растворила калитку и пошла прямиком через пустошь. Она не спешила. Дедушка ее в этот час всегда уже был в постели, ибо она так часто прогуливалась по холмам в лунные ночи, что он давно перестал примечать, когда она приходит и уходит, и, развлекаясь на свой лад, не мешал ей делать то же. А ее сейчас занимал вопрос куда более важный, чем своевременное возвращение домой. Если у Ибрайта есть хоть капля любопытства, он, конечно, узнает, кто она. Ну а что дальше? Сперва Юстасия ликовала, счастливая таким окончанием своей рискованной затеи, хотя, вспоминая все, минутами смущалась и краснела. Но затем эта мысль: "Что дальше?" - стала возвращаться все чаще, замораживая ее радость. В самом деле, какая польза от ее подвига? Семье Ибрайтов она по-прежнему чужая. Романтический ореол, которым она столь неразумно окружила этого человека, может обернуться для нее бедой. Как это она позволила себе так влюбиться в совершенно незнакомого человека? А тут еще Томазин - последняя капля горечи, переполнившая чашу. - Томазин, которая день за днем будет постоянно с ним, в такой воспламеняющей близости... Ибо теперь Юстасия узнала, что. вопреки ее первым предположениям, Клайм не собирается скоро уезжать.

Она уже подошла к калитке на Мистоверском холме, но прежде чем ее отворить, еще раз повернулась лицом к пустоши. Дождевой курган высился над холмами, а над Дождевым курганом высоко в небе стояла луна. Морозный воздух был нем и недвижим. Эта картина напомнила Юстасии о том, что она начисто забыла: именно в этот вечер в восемь часов она должна была встретиться с Уайлдивом возле Дождевого кургана и дать ему окончательный ответ на его предложение бежать с ним.

Она сама назначила этот вечер и этот час. Он, наверно, пришел, ждал там на холоде и очень огорчился.

- Ну и ладно; это ему не повредит, - безмятежно сказала она. Уайлдив теперь был лишен лучей, как солнце, если смотреть сквозь закопченное стекло, и она с легкостью могла так говорить о нем.

Она все стояла в глубокой задумчивости, и нежная улыбка и голос Томазин, когда она говорила со своим двоюродным братом, вновь всплыли в ее памяти.

- Ах, если б она была уже замужем за Дзймоном! - проговорила Юстасия. И была бы, не вмешайся я! А! Если б я только знала - если б я только знала!..

Юстасия еще раз подняла свои глубокие сумрачные глаза к лунному свету и, вздохнув своим особенным трагическим вздохом, столь похожим на содрогание, вошла под тень крыши. В сарае она сбросила театральный наряд, аккуратно его свернула, тихо растворила дверь в дом и поднялась к себе в спальню.

ГЛАВА VII СОЮЗ МЕЖДУ КРАСАВИЦЕЙ И ПУГАЛОМ

Старый капитан по большей части не проявлял никакого интереса к экскурсиям своей внучки, и она была вольна как птица ходить, куда и когда ей угодно. Но на этот раз ему вздумалось почему-то спросить за завтраком, где это она вчера пропадала так поздно.

- Всего лишь в поисках приключений, дедушка, - отвечала Юстасия, глядя в окно, с той дремотной ленью в голосе и манерах, за которой обнаруживалось столько силы, когда наступал решительный момент.

- В поисках приключений!.. Можно подумать, ты один из тех повес, с которыми я в двадцать лет водил компанию.

- Тут так одиноко.

- И очень хорошо. А то, живи я в городе, у меня бы все время уходило на то, чтоб за тобой присматривать. Но вчера-то уж, во всяком случае, пора было быть дома, когда я вернулся PIS "Молчаливой женщины".