Возвращение на родину - [12]

Люди с сильным характером, подобно планетам, движутся по орбитам, окруженные собственной атмосферой. И эта немолодая женщина, появившаяся теперь на сцене, умела в любом обществе задавать тон. С поселянами она обычно бывала сдержанной и немногословной, может быть, именно от сознания своего превосходства. Но сейчас, попав на свет, к людям, после одиноких блужданий в темноте, она склонна была к большей, чем всегда, общительности, что проявлялось не столько в ее словах, сколько в выражении лица.

- Ба, да это миссис Ибрайт, - сказал Фейруэй. - Миссис Ибрайт, всего десять минут назад тут один человек спрашивал, как к вам проехать. Охряник.

- Что ему нужно? - спросила она.

- Не сказал.

- Продать, вероятно, что-нибудь хочет. Только что - не могу себе представить.

- А мы тут порадовались за вас, мэм, - сказал торфяник Сэмгоэл. Слыхать, ваш сын Клайм на рождество приезжает? Вот он страх как любил костры разжигать!

- Да, кажется, приедет, - сказала она.

- Красивый небось парень теперь стал, - заметил Фейруэй.

- Он теперь взрослый мужчина, - спокойно ответила она.

- И не боязно вам, миссис, одной по пустоши ходить? - проговорил, выдвигаясь вперед, Христиан; до сих пор он держался поодаль. - Смотрите, не заблудитесь! Нехорошо ночью на Эгдоне, а сегодня еще и ветер как-то по-особому воет, ровно живой... Даже кто Эгдон хорошо знает, и то, бывало, вражья сила невесть куда заведет!

- Это ты, Христиан? - сказала миссис Ибрайт. - Что это ты вздумал от меня прятаться?

- Да я сразу-то вас не признал - темно, ну и оробел малость. Я же отроду этакий горюн - все чего-то худого жду, все беспокоюсь... Кабы знали вы, какая меня иной раз тоска берет, так подивились бы, что я до сих пор еще руки на себя не наложил.

- Ты, значит, не в отца пошел, - сказала миссис Ибрайт, поглядывая в сторону костра, где дедушка Кентл все еще выплясывал в одиночку среди искр.

- Эй, дед! - сказал Тимоти Фейруэй. - Не срами ты нас! Этакий старец почтенный - на восьмой десяток уже перевалило, а скачешь один, как маленький!

- Блажной старик, - удрученно сказал Христиан. - Все бы ему озоровать! Я б с ним, непутевым, и недели одной не прожил, было б только куда уйти!..

- Ты бы, дедушка, должен гостью нашу встретить, поприветствовать, как положено, ты же здесь всех старше, - укорила и метельщица Олли Дауден. Этак бы куда пристойней!

- А и верно, конечно бы, должен, - покаянно вскричал дряхлый весельчак, останавливаясь. - Памяти у меня совсем нет, миссис Ибрайт, забываю, как все они на меня смотрят. Думаете, у меня веселье одно на уме? Э, нет, не всегда. Это тоже бремя не малое, когда все тебя вроде как за начальника почитают, я же чувствую.

- Мне очень жаль прерывать нашу беседу, - сказала миссис Ибрайт, - но я должна вас покинуть. Я шла через пустошь к своей племяннице, они с мужем хотели сегодня вернуться, но услыхала голос Олли и поднялась сюда спросить, не собирается ли она домой. Тогда мы могли бы пойти вместе, нам по дороге.

- Да, да, мэм, я как раз хотела идти, - с готовностью откликнулась Олли.

- Так вы, наверно, встретите этого охряника, про которого я говорил, сказал Фейруэй. - Он только пошел за своим фургоном. И мы слыхали, что ваша племянница с мужем, как поженятся, так сейчас и вернутся, и тоже вскорости пойдем туда спеть им песню на счастье.

- Очень вам благодарна, - сказала миссис Ибрайт.

- Но мы пойдем напрямик, через заросли, а вам в длинном платье нельзя, так вы уж нас не ждите.

- Хорошо. Ты готова, Олли?

- Да, мэм. А вон, глядите, и окошечко светится. Это у вашей племянницы. Вот так пойдем на огонек и с дороги не собьемся.

Она указала на тусклое пятнышко света в низине, на которое еще раньше указывал Фейруэй, и обе женщины стали спускаться с кургана.

ГЛАВА IV ОСТАНОВКА НА БОЛЬШОЙ ДОРОГЕ

Вниз, вниз и опять вниз спускались они, с каждым шагом продвигаясь не столько вперед, сколько все ниже и ниже. Колючки дрока с шумом цеплялись за их юбки, папоротники задевали за шею, так как, хотя мертвые и усохшие, они все еще стояли выпрямившись, словно живые, - зимняя непогода еще не успела сломать их и прибить к земле. Многие, пожалуй, сочли бы, что неблагоразумно двум женщинам одним совершать этот ночной спуск в преисподнюю, но для Олли и миссис Ибрайт глухие тропы и лохматые заросли Эгдона были во все времена года привычным окружением; а что сейчас было темно, так ведь лицо друга и в темноте не внушает страха.

- Стало быть, Томазип вышла за него наконец, - сказала Олли, когда спуск стал менее крут и не приходилось уже думать о каждом шаге.

- Да, - медленно проговорила миссис Ибрайт. - Наконец.

- Скучать будете по ней, мэм, она же у вас как дочка родная жила.

- И то уж скучаю.

Олли не обладала тактом, который подсказал бы ей неуместность иных вопросов, но ее простодушие делало их безобидными. Ей невольно прощали то, чего не стерпели бы от другого. И миссис Ибрайт спокойно приняла эту попытку вновь коснуться наболевшего места.

- Подивилась же я, как услышала, что вы согласились, - продолжала Олли. - Прямо ушам своим не поверила.

- Я бы сама не поверила, если бы год назад мне кто-нибудь это сказал. Но видишь ли, Олли, тут есть многое и за и против. Я не сумела бы тебе объяснить, хоть бы и постаралась.