Возвращение на Подолье - [58]

В электричке Василий ловил на себе пугливо-восхищенные взгляды московских красавиц. Кто из этих молоденьких глупышек мог предположить, что этот стройный красивый блондин, одетый в короткую кожаную куртку, черные узкие джинсы и сверкающие матовым блеском “казаки” провел шесть лет в аду казахстанских тюрем и лагерей.

После смерти Кузьмы определенных планов на будущее у него не было. Ночи он проводил у Стеллы, днем шатался по Москве.

В мавзолей Василию хотелось попасть давно. Где-то в памяти жили воспоминания сверстников о великом вожде, которого они посещали с папами и мамами во время поездок в Москву.

В длинной колонне, двигающейся к вождю, его внезапно охватило паническое чувство. Ему вдруг показалось, что он, Василий Коваленко, опять бежит трусцой в колонне заключенных среди бескрайней жухлой степи. Глаза заволокло туманом, закружилась голова. Он почувствовал, что теряет сознание.

— Эй, парень, ты что донор или “колес” обожрался? — услышал он чей-то голос. — А может ты так разволновался перед встречей с вождем? Держись за меня, сейчас я тебя из брюха этой змеи вытащу.

Разговорчивый незнакомец ухватил его за ремень и потащил в переулок к ЦУМу.

Словно эпилептик после припадка Василий долго вертел головой, щурил глаза. Оборотная сторона его пребывания в лагерях все же дала о себе знать.

Незнакомец усадил его на железные перила у входа в ЦУМ.

Когда Василий окончательно пришел в себя и зрение прояснилось, он увидел симпатичного шатена лет примерно двадцати трех.

— Оклемался? Ну, брат, ты меня здорово удивил! Сначала ты теряешь сознание, затем на казахском языке просишь охрану в тебя не стрелять, а на десерт вот это.

Он дернул замок молнии и у него за поясом Василий увидел свой парабеллум.

— Ты что, парень, пришел на Красную площадь во времена Минина и Пожарского? Ведь у охраны датчики. Даже с паршивеньким фотоаппаратом тебя в мавзолей не пропустят. Затолкни ты его даже в задницу — отыщут.

Василий окончательно пришел в себя. “Кто он? — вертелась тревожная мысль. — Знает казахский, завладел пистолетом, но вкладывать, кажись, не собирается.”

— Ладно, брат, спасибо тебе за все. Выручил, даже можно сказать, спас. Тем не менее, что ты за птица, в которой есть казахские перышки?

Парень рассмеялся.

— Одно-два, не больше. Вот если бы ты сказал что-то про вербу или про сало, ты бы попал в точку.

— Хохол, что ли?

— Угадал, хохол польского происхождения. Националистам мои слова конечно бы не понравились. Но, мне кажется, в крови каждого хохла есть примеси и польской, и немецкой, и турецкой, и Бог знает какой крови.

— Ты прав, братишка, от националистов я тоже не в восторге. А теперь отдай мою пушку и пора нам познакомиться.

Парень картинно его обнял, в мгновение пистолет оказался у Василия.

— Франц Бялковский.

— Василий Коваленко.

Они обменялись рукопожатиями.

— Так откуда тебе известен казахский язык? Думаю, что на Украине в школах его не изучают.

— Ты прав, на Украине в последние годы самым популярным был язык старшего брата. Теперь все меняется, но казахский пока не изучают.

— Давай ближе к делу, — Василий по-блатному щелкнул пальцами. — Мы опять влазим в национальный вопрос меньшин. Откуда знаешь казахский?

— Как тебе ответить поточнее? Сам я с Украины, но несколько лет приходилось отдыхать от назойливой опеки компетентных органов у вас в Казахстане.

— Посадили, что ли?

— До этого не дошло, а вот уехать вынудили.

Подчиняясь внутреннему порыву, Франц вкратце рассказал Василию свою историю. Различие их полюсов было столь мощным, а взгляды на жизнь столь идентичны, что уже через два часа они стали друзьями.

Воспоминания о Караганде играли здесь решающую роль. Франц, как и Василий, любил этот город странной, смешанной любовью — соединение страха, ненависти и восторга.

Огромный шахтерский город, казахстанский Гонконг, Караганда была достойна этой любви. На территории этого города возвышались тысячи шахтерских могил. Через этот город проходили нити торговли наркотиками, в частности, дорога с Чуйской долиті в Европу. Сюда приезжали сотни тысяч целинников искать и находить свое счастье и несчастье. Здесь нашли конец миллионы мучеников, сосланных режимом Сталина в годы лихолетий. Во многом, благодаря этому региону — его углю и металлу, страна выиграла войну с коричневой чумой фашизма.

Расставаться не хотелось. “Будь что будет, — решил Франц. — Познакомлю его с Харасановым. Этот парень наверняка ему понравится, тем более он из Караганды.”

— А нас тут из Караганды несколько человек. Ничего не имеешь против, если я тебя познакомлю?

Василий несколько настороженно на него посмотрел и сказал:

— В принципе, можно. Но ты уверен, что среди этих людей никто не работает на ментовку?

Боже упаси, — сказал Франц и засмеялся. — Эти люди боятся ментов не менее тебя.

Когда Василий вкратце изложил свою биографию Харасанову, тот с оттенком недоверия заметил:

— А по вашей речи и по виду не скажешь, что вы отбухали шесть лет.

— Дело ваше верить или не верить, но, смею заметить, в зонах тоже имеются библиотеки, где при большом желании можно повысить интеллектуальный уровень.

Они выпили кофе с коньяком и через некоторое время стена отчужденности отступила.