Возвращение Мориарти - [82]

Спорить с ней Профессор не стал и, задав несколько общих вопросов, удалился — ждать новостей от Паркера, который с несколькими своими людьми отправился на вокзал Виктория, встречать прибывающий с континента поезд.

Паркер видел — с поезда сошли все четверо. Первым — маленький, худосочный Жан Гризомбр из Парижа, вор, специализирующийся на редких драгоценностях и на протяжении многих лет работавший во французской столице с бандой грабителей и головорезов. Некоторое время назад Мориарти предложил ему что-то вроде альянса. С тех пор они сотрудничали — весьма успешно и не стесняя друг друга обязательствами. Затем, уже вовремя своего трехлетнего пребывания в Европе, Профессор часто встречался с Гризомбром, как и с другими партнерами по бизнесу, пытаясь договориться о создании более широкого и прочного союза.

Француз прибыл в компании двух молодых людей — гибких, подтянутых, опасных, — манеры и внешний вид которых выдавали в них апашей.

Паркер отправил своего человека — проследить за кэбом и убедиться, что гости разместились в «Ройял экзетер», где для них были зарезервированы номера.

Гость из Берлина, Вильгельм Шлайфштайн, оказался высоким, представительным господином, смахивающим скорее на банкира, чем на организатора криминального бизнеса, — окладистая борода старила его, по меньшей мере на пару десятков лет. На самом же деле немцу было тридцать девять. В молодости Шлайфштайн занимался коммерцией и даже поступил на службу в банк, но ушел из него после обнаружения недостачи в несколько тысяч марок и несоответствия в балансовых книгах.

Начав с относительно малого, Шлайфштайн поднялся до положения ведущего специалиста по банковским мошенничествам и сбору информации, представляющей интерес для любителей дорогих украшений. Он также собрал солидную воровскую шайку, которую наводил на тщательно выбранную цель, перевозящую или имеющую при себе крупную наличную сумму.

Часто посещая Берлин после 1891 года, Мориарти узнал о существовании большой банды, занимающейся торговлей «живым товаром». Эти люди не только имели свою долю с уличной проституции, но и управляли рядом крупных борделей. Тогда же он познакомился с человеком, сопровождавшим сейчас берлинского гостя — здоровенным, ростом под семь футов, малым по имени Франц, исполнявшим при Шлайфштайне обязанности личного слуги и телохранителя.

Отправленный за этой парой сыч позже доложил, что немцы остановились в дорогом отеле «Лонге» на Нью-Бонд-стрит, сутки проживания в котором, включая питание, обходились в целый фунт.

Прибывшего этим же поездом итальянца — полного, любезного господина — звали Луиджи Санционаре. Сын пекаря, он поднялся на вершину уголовной иерархии, став в тридцать три года одним из четырех самых разыскиваемых людей в Риме, причем, искали его не только questori,[64] но и собратья из криминального мира.

Санционаре привез с собой двух смазливых, смуглых молодых людей, привлекающих внимание своей кричаще пестрой одеждой. Единственного из всей четверки, его сопровождала женщина — брюнетка с оливковой кожей, источающая красоту и чувственность, одним лишь взглядом воспаляющая воображение мужчин, будоражащая кровь и заставляющая оглядываться ей вслед. Если итальянец хотел привлечь к себе внимание, он, несомненно, преуспел, поскольку все мужчины на платформе, словно зачарованные, или, что более современно, впав в гипнотическое состояние, буквально не сводили с нее глаз, пока она, дерзкая и заносчивая, шествовала мимо них.

Команда Санционаре остановилась в «Вестминстер Пэлас» на Виктория-стрит, и люди Паркера быстро узнали, что синьорина Адела Асконта разместилась по соседству с синьором Санционаре.

В сравнении с другими гостями Эстебан Бернардо Зегорбе выглядел определенно скромно. Невысокий, аккуратно и неброско одетый, он сам вынес из поезда свой чемодан, без лишнего шума нанял носильщика и едва не ушел от раскинутой Паркером сети. Но все же не ушел, поскольку позднее стало известно, что испанец снял комнату в скромном «Сомерсет-Хаусе» на Стрэнде.

Из всех гостей меньше других Мориарти знал Зегорбе. Рекомендуя надежных людей, Профессору посоветовали обратиться к этому тихому, неприметному жителю Мадрида, который принял приезжего англичанина в уютном, но далеко не роскошном доме, внимательно его выслушал, согласился — в принципе — с предложением заключить некое подобие альянса и впоследствии вел дела между ними без лишнего шума и с дотошной честностью.

Мориарти знал, что испанец контролирует немалую долю столичной проституции и имеет долю в многочисленных незаконных предприятиях, например, занимается торговлей «белыми рабынями». И тем не менее во многих отношениях Эстебан Бернардо Зегорбе оставался для Профессора загадкой.

— В чем дело, Пип? Ты такой странный.

Фанни сидела за самодельным туалетным столиком в панталонах и сорочке. Наблюдая за ней, Пейджет не в первый уже раз приходил к выводу, что она совершенно не похожа на тех женщин, которых он знал. Во-первых, как подсказывал ему собственный скромный опыт, панталоны носили только шлюхи высокого разряда, хотя они неплохо смотрелись и на тех высокомерных дамочках из среднего класса, рисунки которых ему доводилось видеть в журналах. Он вспомнил, как рассматривал принесенный откуда-то Эмбером журнал и как смеялся над объявлениями о продаже корсетов и прочего белья. Были еще открытки — Спир говорил, что они из Парижа, — с молодыми женщинами в цветных, отделанных кружевами панталонах. Те картинки неизменно повергали Пейджета в ужас. Как и теперь вид сидящей за столиком Фанни.