Возвращение Мориарти - [78]

— Про Уолтерса я ничего не знаю.

Кроу перевел дух.

— А как насчет Мориарти?

Майклджон побледнел.

— Что? — Голос его дрогнул, глаза заметались по комнате, словно высматривая запасной выход.

— Мориарти, — повторил Кроу.

Детектив покачал головой.

— Впервые слышу. По крайней мере в связи с тем делом.

— А с каким-то другим?

— Ну… — Майклджон заколебался. — Знаете, слухи всякие ходят. В таком бизнесе нельзя…

— Послушайте, за тем мошенничеством, в котором вы были замешаны, стоял Мориарти. Мы это знаем, и вы тоже знаете. Нам нужно лишь ваше заявление под присягой.

— Мориарти вам не взять. Никому его не взять. И вам, инспектор, об этом известно.

— Не знаю. Мне нужно от вас данное под присягой заявление о причастности Мориарти к афере Курра и Джонга. Мне нужна правда.

Прошла, наверное, минута, прежде чем Майклджон покачал головой.

— Кто говорит, что он имел к тому делу какое-то отношение?

— Например, Драскович.

— Не верю. Если бы Нат заговорил, вы носились бы как ошпаренные.

— Он заговорил уже перед самой смертью. К сожалению, его словам не придали значения.

— У вас есть подписанное им заявление?

— У нас много чего есть.

— Сомневаюсь.

— Того, что у нас есть, вполне достаточно, чтобы доставить вам серьезные неприятности. Вряд ли они нужны человеку вашего возраста. Да что говорить, вы и сами знаете.

Снова молчание.

— Предположим, я что-то расскажу, что потом?

— Мы оставим вас в покое, мистер Майклджон.

— Может быть, но… — Детектив не договорил, и пауза повисла невысказанным вопросом.

— Вас тревожит вопрос собственной безопасности?

— А вы что думаете, мистер Кроу? Что вы на самом деле думаете?

— Я ничего не думаю, мистер Майклджон. Знаю только, что у нас имеются убедительные свидетельства того, что одно имя было изъято из дела. У меня есть основания полагать, что вам известно это имя. Ваш общественный долг состоит в том, чтобы дать сейчас официальные показания. Мне важно получить неопровержимые доказательства.

Майклджон тяжело вздохнул.

— Другими словами, вы даете понять, что загоните меня в могилу, если я ничего не скажу.

— Я бы не употреблял такие сильные выражения.

— Речь идет именно об официальном заявлении?

— Боюсь, что да.

— Хорошо. Я расскажу, что знаю, только вот знаю я немного. Насколько мне известно, организаторами той серии мошенничеств были Курр и Джонг. Мне заплатили за то, чтобы я предупредил их, когда полиция выйдет на след. Детали имеются в судебных протоколах. Ближе к концу я понял, что они действуют не одни, что за ними стоит кто-то другой. Имя я слышал несколько раз, но его самого видел только однажды, в доме Джонга в Шенклине. Этого человека звали Мориарти. Джеймс Мориарти.

— Сможете его узнать?

— Дело давнее, лет прошло немало, но, думаю, узнаю.

— Даты помните?

— Никаких записей я не вел, дневников тоже, а память уже не та, что в молодости.

— Иначе говоря, когда в суде дело дойдет до опознания, память может вас подвести?

Детектив позволил себе улыбнуться.

— Возможно.

Скрывая раздражение, Кроу кивнул Таннеру, который записал заявление и передал бумагу на подпись Майклджону, без особого энтузиазма исполнившего заключительный акт.

Выходя, инспектор обратил внимание, что за последние полчаса, пока они были с ним, детектив как будто состарился сразу на несколько лет. Кроу предпочел бы задержаться еще на полчасика, порасспрашивать, проверить некоторые теории, но это могло подождать. Полученный документ, при всей его незначительности, мог при определенных обстоятельствах послужить тараном, пробивающим защиту Профессора. Вторую половину дня инспектор намеревался посвятить изучению рапортов о событиях понедельничного вечера и, возможно, поговорить с некоторыми их участниками.

По возвращении в Скотланд-Ярд он поручил Таннеру заняться второй линией расследования: самым внимательным образом изучить и проверить факты и даты жизни, карьеру, друзей и родственников покойного полковника Морана.

Со страхом и даже ужасом Роуч и Фрэй ожидали того часа, когда Профессор вынесет им окончательный приговор. Они уже поняли, что пропустили какое-то важное событие, некое решающее сражение, в котором их сторона, сторона Грина и Батлера, потерпела поражение. Теперь им оставалось только принять наказание от человека, жестокость которого давно стала притчей во языцех среди членов криминального братства.

Сопровождаемые Пейджетом и одним из экзекуторов, они вышли из тесной камеры, спустились по винтовой лестнице, пересекли «комнату ожидания» — там уже сидели около дюжины просителей — и поднялись в апартаменты, где и остановились перед большим столом, видом своим и позами напоминая заключенных, покорно, но с замиранием сердца ждущих вердикта суда.

Восседавший за столом Мориарти — пострадавшая рука все еще покоилась в белой перевязи — и впрямь производил впечатление сурового вершителя правосудия, а когда он заговорил, роняя слова, словно увесистые камни, пленникам показалось, что они уже слышали этот голос в зале суда.

— В других обстоятельствах я бы поступил с вами так же, как поступаю со всеми, кто пренебрег моим покровительством и предал меня, — начал Мориарти. — Но я обещал дать вам возможность самим определить свою участь. — Он помолчал, как будто добиваясь драматического эффекта. — Выбор прост: вы можете либо умереть — сегодня же, быстро и без лишнего шума… — Мориарти выразительно провел ладонью поперек горла, — либо сделать то, что вам скажут, и отбыть три года в Стиле.