Возвращение миледи - [9]

– Ну, с чего начнем?

– Со знакомства, – сказала я и спросила: – Как ваше имя-отчество, товарищ полковник?

– Григорий Васильевич, – без особого радушия ответил он, и я предложила:

– Давайте уж делом займемся и для начала посмотрим личные дела. Кстати, где они? – спросила я.

– У меня в сейфе, – ответил он. – Понимаете, отдела кадров у нас уже нет – экономим, как можем. – Он полез в сейф, откуда начал выкладывать на стол многочисленные канцелярские папки.

– Я думаю, что нужно смотреть всех без исключения, – сказала я. – Ведь вполне может быть, что какой-то бывший танцовщик, выйдя на пенсию, остался здесь работать на другой должности, но навыков своих от этого не растерял.

– Согласен, – сказал Васильев, и мы приступили к изучению папок.

Директор же, воспользовавшись этим, начал обхаживать Краснова, что-то шепча ему и молитвенно прижимая руки к груди.

По мере составления списка Васильев отправлял своих подчиненных сразу по нескольким адресам, а мы смотрели дальше. Взяв в руки очередную папку, я увидела надпись на ней и хмыкнула:

– Это же надо, какая злая ирония судьбы! Танцовщик с фамилией Кривоножкин!

– Зря вы так! – заметил директор, отрываясь от разговора с вице-губернатором. – Очень неплохой был танцовщик! Первые партии он, конечно, не исполнял, но со временем мог бы, если бы сухожилие не порвал. После этого ему пришлось, конечно, уйти.

– А где он сейчас? – машинально спросила я.

– Корреспондент на телевидении, в отделе культуры, – ответил директор.

– Как же он смог туда попасть со своим образованием? – удивилась я. – У него же только хореографическое училище за плечами и больше ничего!

– Значит, сумел! – кратко ответил директор и отвернулся.

А вот Васильев выразился напрямую:

– Там тоже «голубизны» хватает!

Тут в кабинет зашел какой-то майор и доложил:

– По результатам опросов находившихся здесь на момент совершения преступления работников театра у всех есть алиби, потому что все друг друга видели.

Мы снова погрузились в изучение бумаг. Покончив с папками, мы взялись за план театра, отмечая на нем проданные места, данные о которых получили из кассы. Как выяснилось, почти все ложи третьего и четвертого ярусов остались пустыми, зато на галерке оказалось полно народу.

– А эти откуда там взялись? – удивился Васильев.

– Понимаете, – сказал директор, – это спонсоры купили билеты для учащихся хореографического училища, чтобы они...

– К последнему слову современного искусства приобщились! Мастерство, так сказать, переняли и модными веяниями прониклись! – съехидничала я и спросила: – И часто они у вас тут бывают?

– Каждый спектакль, – ответил директор. – Они же у нас в массовке танцуют.

– Естественно, за бесплатно, – кивнула я. – Якобы практику проходят!

– А вы что хотели? Нам без них не обойтись! Откуда я вам деньги возьму? – вспылил директор.

– Значит, ими надо заняться вплотную! – сказала я, глядя на Васильева, и тот кивнул. – Получается, что они тоже знают, что и где в театре находится, а им в их возрасте хочется и одеться, и шикануть!

– Неужели этот гад из молодых? – воскликнул Васильев.

– Поработаем – увидим! – кратко ответила я и предложила: – Поскольку очевидно, что преступление готовилось заранее, то по получении списка зрителей в первую очередь, я думаю, имеет смысл отрабатывать тех, кто сидел в отдельных ложах и в партере с краю, потому что из середины ряда выйти незаметно было бы невозможно.

– Согласен, – кивнул Васильев.

– Значит, нам теперь остается ждать окончания спектакля, – сказал Краснов. – После этого я выйду на сцену и объявлю, что в связи с тем, что в театре произошло преступление, зрителей просят на выходе сдавать свои билеты, предварительно написав на них свои имена и адреса. Так? – спросил он.

– Так, – подтвердил полковник. – А если у кого-то ручки с собой не окажется, то мои люди сами напишут.

Мы все дружно закурили, потому что с бумагами было покончено. Тут в кабинете появились молодые ребята, нагруженные сумками, и начали доставать оттуда термосы и пакеты с бутербродами, одноразовые тарелки, хлеб и даже упаковку пирожных.

– Игорь Николаевич распорядился, – объяснил один из них. – Вам же тут еще долго сидеть!

А есть действительно хотелось, так что мы все, включая Краснова, набросились на еду. В термосах оказался и чай, и кофе, причем очень хороший, так что я отвела душеньку. Пока мы ели, начали поступать результаты проверок, по которым стало ясно, что дома, в гостях, в ресторанах, где их можно было бы найти, и так далее, нет девяти человек из бывших или действующих работников театра. Теперь оставалось только выяснить, находятся ли они среди зрителей, и если их нет, то их можно будет смело сбрасывать со счетов.

Наконец спектакль закончился, и мы, из любопытства посмотрев, как Краснов произнес со сцены свою речь, рванули к выходам, потому что во избежание столпотворения открыли все двери. У каждой двери уже стоял милиционер и собирал билеты, безжалостно отправляя к своему коллеге тех, кто не удосужился почему-то написать свои данные. Краснов же бдительно за всем следил и тут же гасил назревавшие скандалы. Когда все билеты были собраны и театр опустел, мы вернулись в кабинет, чтобы рассортировать билеты по рядам и ложам. Уже почти падавший с ног директор оставил нам ключ и ушел. Посидев немного с нами и убедившись, что ничего интересного больше не будет, Краснов тоже уехал. А мы с Васильевым, оставшись вдвоем, дружно взялись за работу – вот уж где кофе нам пригодился! Закончив, мы решили по горячим следам разобраться с персоналиями.