Пруденс почувствовала себя голубем, стоящим рядом с павлином. Она плотнее запахнула на себе шаль, прикрывая подновленное, но все равно убогое платье. Неужели это очередная шутка? Эта мысль рассердила ее. Неужели Легкомысленный Рэмси разоделся так цветисто для того лишь, чтобы затмить ее своим блеском?
Решив про себя, что, несмотря на испытываемое благоговение перед внешним видом Рэмси, она не позволит себя смутить и не откажется от намеченного плана потребовать у него объяснений, Пруденс расправила плечи и, пройдя мимо Рэмси, прежде чем он успел подать ей свою изящную руку, величественно проследовала к карете.
– Поскольку я, милорд, не хочу, чтобы между нами осталось какое-то недопонимание, – начала она, даже не потрудившись ответить на его радушное приветствие, – я считаю своим долгом воспользоваться этой возможностью и высказать вам свое негодование вашим недопустимым поведением при нашей первой встрече.
Она мысленно поздравляла себя с тем, что ей удалось произнести эту фразу с похвальным хладнокровием, когда из глубины кареты послышался женский голос:
– И в чем же заключалось это недостойное поведение?
Пруденс прикусила свой излишне торопливый язык. С тревожным чувством она приняла протянутую лордом Рэмси руку и, опираясь на нее, поднялась на высокую подножку кареты. Не могла же она, как бы ей этого не хотелось, стоять до бесконечности на улице с открытым ртом, делая вид, что не слышала никакого женского голоса. Слова тщательно отрепетированной речи, в которой она надеялась дать выход своему гневу, застряли у нее в горле. Лорд Рэмси, судя по его взгляду, находил ситуацию весьма забавной. Брови его поднялись и опустились, словно он без слов спрашивал ее, не нужна ли ей помощь, чтобы сгладить последствия допущенного ляпа.
Она бросила на него яростный взгляд, чувствуя себя полной идиоткой и будучи не в силах придумать подходящий ответ.
– Я вел себя недопустимо грубо, – ответил наконец Рэмси невидимой женщине в карете.
В целом это соответствовало истине. У Пруденс, садившейся в карету, перехватило дыхание. Она с растущим страхом ожидала, что за этим последует. Неужели этот разбойник выложит всю историю? До сих пор Рэмси полностью игнорировал правила поведения джентльмена из общества. В его власти было погубить ее одним неосторожным словом. Почему ей отказал язык, почему она не бросилась прочь от этой кареты, превратившейся для нее в ловушку? Ей следовало бежать, спасаться от унижения, которому собирался подвергнуть ее этот человек. Но она была не в состоянии говорить, была не в состоянии бежать.
Усевшись в дальнем углу кареты, она взглянула на сидевшего напротив мужчину. Это был мужчина с деревянной ногой, которого она уже видела раньше. Рядом с ним по-хозяйски расположилась хорошенькая темноволосая женщина с нежным, как дорогой фарфор, цветом лица. Пруденс с облегчением увидела, что оба они одеты в самые обычные удобные костюмы, похожие на ее собственный. Пруденс со страхом ждала, когда Легкомысленный Рэмси закончит начатую фразу. Внутренне она содрогнулась так же, как содрогнулась карета, когда Рэмси влез следом за ней и без тени смущения уселся рядом, расправив свои шелка. Ей показалось, что он заполнил собой все пространство карсты. Этот человек не знал стыда. Он смотрел на нее немигающим взглядом.
– Я впервые встретил мисс Стэнхоуп на лестнице у выхода из бань Махомеда два дня назад.
Пруденс с трудом сглотнула и закрыла глаза, ожидая самого худшего.
– Мне показалось, что мы уже встречались раньше. – Его обворожительный голос многозначительно затих.
Пруденс открыла глаза. Они могли «встречаться раньше» только один-единственный раз – когда он выступил в роли ее массажиста. И после этой встречи он мог узнать только ее тело, но не ее лицо. Неужели он хотел высмеять ее в присутствии этой незнакомой женщины, взиравшей на Пруденс с нескрываемым любопытством? Пруденс приготовилась к завершающему удару.
Джентльмен, сидевший напротив, не хуже ее знал, как в действительности обстояло дело. Бросив на лорда Рэмси обеспокоенный взгляд и смущенно откашлявшись, он прижался лицом к окну, будто увидел там что-то интересное, явно отказываясь принимать дальнейшее участие в разговоре.
Рэмси продолжал свои объяснения:
– Должен признаться, Грейс, я был настолько неосторожен, что пристально смотрел на мисс Стэнхоуп, пытаясь вспомнить, откуда я ее знаю.
– Пристально смотрел? – повторила Грейс. Она, как можно было догадаться по ее тону, была убеждена, что дело было не только в этом.
– Да, я на нее уставился самым непозволительным образом. Не правда ли, мисс Стэнхоуп?
Пруденс сама не могла не уставиться на Рэмси в его невиданном одеянии. Она почувствовала себя мышкой, которую поймала кошка. Он что, собирался поиграть с ней, перед тем как задушить? Ей ужасно не хотелось соглашаться с ним хоть в чем-то, настолько она была разгневана и унижена, но она все же сумела кивнуть, пробормотав:
– Да, правда, – заставив себя произнести эти слова так, чтобы они не звучали, как плевок ему в лицо.
– А вы встречались раньше? – спросила Грейс, не подозревая, какую бурю вызвал в душе Пруденс ее вопрос.
