Возвращение Лени - [5]

Однако что-то мешало мне расслабиться до конца. И это что-то напомнило мне веселье и трапезы небезызвестного Хомы Брута в день перед очередным походом в церковь на отпевание панночки.

Когда документ от дешифровальщиков, которого я ждал как серьезную точку отсчета для моего очерка (я твердо решил не выходить из рамок очерка в своем "огоньковском" выступлении), - наконец появился, то я не пошел к археологу, а пригласил его с нарочным в вагончик, который уже несколько дней заменял мне кабинет.

- Я не знаю, огорчу ли я вас, - сказал я вошедшему в кабинет археологу, - или обрадую, но вы были правы только в общих чертах, в том, что Прудовский составлял список обидевших его людей.

Однако вы ошиблись в том, что увидели в списке только летопись чьих-то плохих поступков. Вы знаете, что компьютер из полутора тысяч ответов на вопрос, что это может быть за список?, тысяча триста двенадцать раз ответил невероятное: профессор Прудовский пытался составить схему бытия.

- Не понимаю вас, - честно удивился археолог.

- Да-да, человечество давно думает о книге судеб, - сказал я, стараясь быть столь же возвышенным, как и несколько дней назад был со мной археолог. - Прудовский пытался составить книгу судеб. Вот, посмотрите, целая колонка дат и значков, которые вы не поняли. А компьютером они были расшифрованы. Вы знаете, что это такое?

- Что? - спросил археолог, протягивая руки к тетради.

- Здесь указаны даты возмездия, то есть даты, когда обидевшие профессора люди, получали по заслугам. Так вот эти даты имеют, как видите, определенную закономерность. Чаще всего, по мнению покойного, человек, обидевший его, получал по заслугам через десять месяцев:

- Вот как, - удивился археолог, - это любопытно.

- Более чем любопытно, - продолжал я, - потому что мы можем теперь ответить на вопрос, сказать, почему некоторые имена обведены в кружочки. Потому, - я пристально посмотрел в глаза собеседнику, - что в отношении этих людей возмездие не наступило, из чего, я уверен, профессор сделал вывод, что на самом деле эти люди его не обидели. Он ошибся.

- Либо? - спросил археолог, меняясь в лице.

- Либо эти люди были сильнее профессора, вы, кажется, это хотели услышать?

- Невероятно, Леонид Владимирович, невероятно, кто бы мог подумать, что журналист может столь замечательно и абстрактно мыслить.

- Да тут дело не в мысли, - продолжал я, пропуская "комплимент" мимо ушей,- а совершенно в другом, и мне понадобится ваша помощь.

именно ваша, потому что вы сами принесли мне эту тетрадь.

Мне обязательно нужно попасть туда. на то самое место, где погиб Прудовский. Я прошу вас об этом, хотя мог бы и потребовать, но в моем представлении Прудовский - представитель той науки, которой еще не существует. Науки, исследующей контакты с небом (подразумевайте под этим что угодно), и эта наука со временем, уверен, объяснит действительное положение вещей на этой планете.

Кто может ответить на вопрос: почему часть земных существ имеет в голове аппарат, способный воспринимать под воздействием логики сознания удивительные вещи. И более того, тот же самый аппарат, но уже вопреки всякой логике, заставляет их контролировать свои действия, самих себя, иными словами, давать отчет перед небом. Я не имею в виду религию.

- Не совсем так, - сказал археолог, - если вы имеете в виду только человека, то многие существа имеют мозг, как инструмент для выживания, включенный в автоматический режим инстинкта. Возьмите десятки случаев, когда животные подсказывают человеку, какую траву надо поесть, чтобы выздороветь. Вопрос в том, почему у человека не включен мозг таким образом, что ему не дано знать, какую и когда надо есть траву. Он придумывает лекарства. Химию.

Все свои научные открытия человек вынужден делать неимоверно сложно, долго и болезненно.

- А это правда, что мозг собаки может в отличие от человеческого заставить ее видеть будущее, хотя бы на несколько минут вперед. Предвидеть опасность? - Я понимаю, конечно, что вы не биолог, - сказал я, - но мне хотелось бы знать на сей счет ваше мнение.

- Ваш вопрос, Леонид Владимирович, по всей вероятности, связан с версией: а не было ли Прудовскому предначертано именно здесь совершить свои открытия и погибнуть. И если да, не чувствовал ли он это?

- Мы понимаем друг друга, - ответил я, - и, быть может, это приблизит нас к открытию процессуальному, ибо, как я себе то представляю, профессор каждый раз, вылезая из шурфа, носился с новой идеей. Почему же тогда он не был завален сразу, лишь он полез под землю.

- А он и полез туда первый раз.

- Вот как, тогда я тоже погибну, следуя вашей логике, забравшись в тот же шурф, что и он.

- Конечно, и скажу вам больше: погибнув при тех же обстоятельствах, простите, что я вам это говорю, вы встретите там профессора.

Я удивился столь парадоксальному мышлению археолога и задумался. Но чем больше думал, тем приходил к большему убеждению, что все же обязан слазить в этот шурф.

- Скажите, профессор, а вы уверены в том, что само небо не хотело, чтобы Прудовский жил только из-за того, что он приоткрыл тайну этого неба, тайну бытия.