Возвращение Каина - [84]

— Да у них это заведено! — отмахнулась Вера. — Нам-то чего бояться? Мы — гордая нация!

— Арабы тоже были гордые, — проронил старший Ерашов.

— В любом случае вы не спрячете детей от действительности, — заключила Вера. — В лес не побежите…

— Побегу! — серьезно сказал Алексей. — Если уже здесь мне нет места.

— Я жену свою здесь не оставлю! — заявил Кирилл, успевавший следить за Аристархом Павловичем и слушать споры. — Теперь уж точно!

Старший Ерашов ничего не ответил. Он наконец увидел, как Аристарх Павлович ломает пол у камина, и невольно потянулся к нему. И словно дал команду остальным. Ерашовы замолчали, наблюдая за странным поведением Аристарха Павловича. Только Олег, сидевший тихо, по-прежнему перебирал четки в пальцах и был далек от мирской суеты.

— Вот Палыч не чешет языком, — прокомментировал Кирилл, заметив внимание семейства. — Разберет дом и перенесет его отсюда к чертовой матери! Палыч, тебе помочь?

— Молодец, Кирилл! — похвалила сестра. — Один ты у нас не унываешь.

— Я еще как унываю, — признался Кирилл. — Ничего себе — жену здесь оставить! Это дело — тиимать!..

Аристарх же Павлович вдруг обернулся и со счастливым лицом пропел:

— Не унывайте! Дождался я, вот случай подходящий! Награды буду раздавать, сверлите дырки!.. Мы их в бараний рог согнем!

Он уже вытащил паркетины и теперь раскачивал гвоздодером кафельный блок. Никто ничего не понимал, но Кирилл наобум вдруг ляпнул:

— Сейчас клад достанет. Горшок с золотыми десятками.

Аристарх Павлович лишь хитро на него глянул и, запустив руку в нишу, осторожно извлек жестяную коробку. Бережно обтер ладонями, засмеялся:

— Вот смерть его! В моих руках!

И понес к столу. Кирилл мгновенно сориентировался:

— Так: в жестянке — заяц, в зайце — утка, в ней яйцо… А там — игла! Вот это — Илья Муромец!

Аристарх Павлович умышленно тянул паузу: медленно сковырнул крышку, смел со стола невидимый сор, но передумал высыпать и попросил скатерть. Пока Валентина Ильинишна застилала стол, он торжествовал в предвкушении ошеломленного момента…

Широким жестом опрокинул коробку вверх дном и осторожно высыпал содержимое.

— Берите, ваше все… И мой совет таков: продайте ордена. Я понимаю, жалко, награды от царей. Но коли вышло так — чего жалеть? Заслужите еще.

Он ушел подальше от стола и сел. Минуту никто не трогался с места, и даже четки в руках Олега остановились.

— Ну, Палыч, ты даешь! — проговорил наконец Кирилл. — И столько молчал?!

— Не отнимали б землю — еще б молчал, — пропел довольный Аристарх Павлович.

Старший Ерашов приблизился к столу, бережно рассыпал кучу орденов. Самый большой, с бриллиантами, отложил в сторону, тряхнул головой:

— Таких орденов мы не заслужим…

Аннушка встала напротив него, боязливой рукой потрогала сокровища, высвободила из-под них свиток бумаг. Один по одному Ерашовы обступили стол, Олег втиснулся последним. Ордена разложили на скатерти, но больше не касались их — стояли, как у музейной витрины. И не было ни восторга, ни радостных восклицаний, ни сияющих глаз…

Не этого ждал Аристарх Павлович, не так хотелось сделать Ерашовым сюрприз. Если бы эти сокровища вывалить перед ними в счастливую минуту, например во время свадьбы!.. Но сейчас дедовские награды им были нужнее, и вряд ли еще случится такой грозный миг, когда неотвратимый каток приблизится вплотную и когда им не поможет даже кольт, потому что в нем всего четыре патрона.

— Аристарх Павлович, вы хоть представляете, что здесь? — спросила Вера натянутым, звенящим голосом. — Подобное я видела в Алмазном фонде… Стоимость невероятная!

Она взяла в руки восьмиконечную звезду, осыпанную бриллиантами. Орден не помещался у нее на ладонях.

— Это «Святой Андрей», — спокойно сказал Олег. — Первый русский орден….

Старший Ерашов сел с Аристархом Павловичем, похлопал его по лежащей на колене руке, словно утешая.

— Нельзя продавать… Вернулся в родовое гнездо жизнь обустроить, семейную традицию продолжать, а стану торговать дедовскими заслугами.

— А ты смотрел бумаги? — спросил Аристарх Павлович. — Нельзя ли похлопотать, чтоб возвратить поместье? Я слышал, возвращают…

— Смотрел, — задумчиво проронил старший Ерашов. — Там долговые расписки да закладные свидетельства… Я в них ничего не понимаю.

— Пусть Вера поглядит!

— Все равно это не выход из положения…

— Нет, Алеша, выход! — заявила Вера, перебирая бумаги. — Мне завтра нужно еще заглянуть в архив и в Бюро технической инвентаризации. Потом ехать в Москву…

— Ордена продавать не дам! — резко заявил старший Ерашов. — Столько лет хранили — никто не посмел тронуть. И я не имею права.

Вера подошла к брату, облокотившись на спинку кресла, обняла его голову:

— Алеша, спустись на грешную землю…

Он высвободился:

— Как ты не понимаешь?… Это не наша слава, не наши заслуги! Какое кощунство — торговать дедовскими наградами!

— Чтобы выиграть это дело, нам потребуются деньги, — сказала Вера. — Очень много денег… Иначе проиграем все!

— Я не игрок! — Старший Ерашов взбагровел, а обожженная часть лица побелела. — И приехал сюда жить, не играть!.. И потому продавать не дам.

В комнате стало тихо. Все посматривали на Алексея с сестрой, и только Кирилл примерял ордена.