Возвращение к людям - [5]

Именно в те годы в «Челси» я впервые понял, что наш футбол не так уж чист и свободен от коррупции, как мне всегда хотелось думать. До меня и раньше доходили слухи о том, что тот или иной матч «куплен», но единственный случай, когда я сам присутствовал при попытке подкупа, произошел перед матчем в «Ноттингем Форест», от которого зависело, переведут ли эту команду в низшую лигу.

Питер Силлет созвал нашу команду на собрание в бильярдной, что находилась над правлением «Челси» в «Стамфорд бридж». Ему было явно не по себе, когда он сказал нам, что один из игроков «Фореста» предложил за хорошее вознаграждение уступить их команде два очка. Мы тут же поняли, в чем дело, и поручили Питеру передать команде «Форест», что номер не пройдет.

Но, что очень похоже на нас, матч мы все же проиграли, и в конце сезона «Форест» оказался выше нас в таблице, однако из первой группы мы не вылетели.

Должен подчеркнуть, что это был единственный случай, когда я стал непосредственным свидетелем попытки подкупа в английском футболе; и когда несколько лет спустя я узнал, что некоторые наши ведущие игроки замешаны в подобных махинациях, то чуть не умер от стыда за своих коллег. Особенно горько мне было услышать это про двух моих старых приятелей Питера Свана и Тони Кея: оба они были лишены права играть в самый разгар своей великолепной спортивной карьеры. Их поступок, конечно, очень серьезный, но я считаю, что наказание за него слишком сурово.

В «Челси» я впервые узнал, что такое «тейпинг»: на футбольном жаргоне это слово означает переманивание игрока другим клубом.

Перед матчем с «Ньюкаслом» на стадионе «Стамфорд бридж» у меня состоялся разговор с глазу на глаз с одним из представителей этого клуба. Он предложил мне тысячу фунтов наличными и работу торговцем машинами, если я соглашусь перейти к ним.

В то время максимальный заработок футболиста не превышал 20 фунтов, и потому предложенные мне деньги были немалыми, а работа торговцем машинами – конечно же для прикрытия – давала бы приработок 50 фунтов в неделю. Но в тот момент меня интересовал другой клуб. В другой стране. «Милан» делал мне более заманчивые предложения, и я прислушивался к ним с большим вниманием.

Приближались дни веселья и вина, а вместе с ними и мои беды.

Дни вина и горестей

Могу с точностью до дня, часа, минуты и секунды указать момент, когда я сам себя приговорил к судьбе алкоголика. Это произошло, как только я поставил подпись под контрактом с клубом «Милан», связавшим меня по рукам и ногам.

Со дня заключения контракта и началось мое падение. Внезапно я превратился в потерянного и беспомощного мальчишку, оказавшегося в мире большого футбольного бизнеса. Примерно год жизнь моя вертелась в какой-то кошмарной карусели. Разочарование, страх, скука, раздражение, подавленность – полный набор того, что толкает человека к выпивке.

Правда, в законченного алкоголика я превратился много позже. Но капкан для себя я уже поставил. В течение нескольких месяцев до переезда в Милан и четырех мучительных месяцев там я все больше убеждал себя, что когда выпьешь, то легче справиться с терзающими тебя проблемами.

Черт с ними. Пойдем лучше пропустим пару кружек, Джимбо. И тогда полегчает. От выпитого проблемы, конечно, не испарятся, но зато покажутся не такими уж значительными.

Теперь, став старше, мудрее и опытнее, я могу с полным правом утверждать, что алкоголь не повышает тонус, как полагают многие, а понижает. Он погружает человека в иллюзорный мир, самоконтроль притупляется, слабеет способность критически оценивать свои поступки. И в результате язык «развязывается», болтовня и смех льются неудержимо, – и это воспринимается как повышенный тонус.

Изучая воздействие алкоголя на организм, я собрал немало доказательств того, что веселость и живость, которые появляются у человека после четвертой или пятой рюмки, вызваны подавляющим действием алкоголя на сдерживающие центры головного мозга. Но в то время я, двадцатилетний паренек, втянутый в безумную кутерьму перехода в другой клуб, ошеломленный происшедшими в моей жизни переменами, ничего об этом не знал. Сначала человек тянет чарку….

Чтобы лучше понять, почему я потянулся к рюмке, нужно вернуться к зиме 1960 года, когда я первый раз обратился к руководству «Челси» с просьбой отпустить меня в другой клуб. В тот момент у меня и мысли не было об Италии. Просто я хотел найти клуб, который бы более соответствовал моим честолюбивым устремлениям, чем «Челси».

Насколько я помню, первым о возможности работы в Италии заговорил Джо Мирс, бывший председатель клуба «Челси». Он позвонил мне через неделю после того, как я подал просьбу разрешить мне перейти в другую команду, и сказал, что у меня есть возможность получить работу в Италии, потому что эмбарго на иностранных игроков должно быть там отменено в конце сезона. Господин Мирс (теперь его сын Брайн – весьма деятельный и способный председатель клуба «Челси») спросил меня, как я отнесусь к предложению поехать в Италию.

В Италию! Тогда это было равносильно вопросу: «Хочешь ли ты получить долю на золотом прииске?»

Мой максимальный недельный заработок составлял двадцать фунтов, а итальянские футболисты получали гораздо больше. Заинтересует ли меня? Мое знание итальянского не шло дальше «спагетти», но я был готов всю дорогу до банка кричать: «Си! Си! Си!» У меня была семья, жена и дочь, скоро должен был родиться еще ребенок. Двадцати фунтов было явно недостаточно для того счастливого будущего, о котором