Возвращение изгнанника - [2]

Каспар оглянулся, чтобы определить местонахождение последнего противника и проверить, не поднялись ли на ноги выброшенные из седел всадники, — и вынужден был признать безнадежность ситуации. Он медленно выпрямился и выпустил меч из рук.

Оказалось, что последний лучник спокойно отъехал на несколько ярдов в сторону и теперь неподвижно сидел в седле, нацелив на Каспара стрелу. Любые действия бессмысленны. Вряд ли этот кочевник совсем не умеет стрелять, а только в этом случае Каспар мог бы спастись от стрелы, глядящей ему прямо в грудь.

Всадник улыбнулся и кивнул, сказав несколько слов, общий смысл которых, как показалось Каспару, был одобрительным, а потом перевел взгляд на кого-то позади чужеземца.

В тот же миг один из ранее поверженных кочевников с размаху ударил Каспара по затылку. Бывший герцог рухнул на колени. Раздался лязг металла, и он попытался обернуться, понимая, что кто-то приближается к нему сзади с брошенными им же кандалами. Но времени на это не хватило: ему на челюсть обрушилось железо. В глазах полыхнуло белым пламенем, и Каспар провалился во тьму.

* * *

Челюсть горела. Шею сковала боль, тело ныло. Каспар сначала не мог понять, где находится, потом вспомнил схватку с кочевниками. Он поморгал, надеясь, что станет лучше видеть, а когда это не помогло, сообразил, что настал вечер. Попытка шевельнуться отозвалась целой гаммой болевых ощущений во всем теле, из чего Каспар заключил, что кочевники не пожалели времени и хорошенько избили его, пока он валялся без сознания. Очевидно, так они выразили свое недовольство тем, как строптивый чужеземец отреагировал на их требование сдаться.

Хорошо хоть, что в той схватке он никого не убил, иначе для него дело закончилось бы перерезанным горлом. Сейчас Каспар понимал, что у него практически не было шансов уцелеть в стычке с шестью кочевниками. С большим трудом, поскольку руки его были связаны за спиной кожаными ремнями, он сел. И все же по сравнению с обычным батраком или прислугой он, хорошо обученный, тренированный боец, имел больше шансов выжить среди воинственных жителей равнин.

Оглянувшись, Каспар обнаружил, что находится позади шатра. Его запястья были туго связаны ремнем, который, в свою очередь, при помощи грубой веревки крепился к одной из опор шатра. Веревка позволяла ему перемещаться на пару футов в любую сторону, но на то, чтобы встать во весь рост, ее длины не хватало. Быстрый осмотр опоры показал, что ее можно вытащить из земли, но тогда обвалится весь шатер и все находящиеся внутри узнают о попытке бегства, предпринятой пленником.

Каспар осмотрел и ощупал себя. Вся одежда на месте, никаких серьезных переломов и ушибов вроде нет.

Он задумался. Сделанные им предположения о нравах захвативших его кочевников пока оправдывались. Насколько можно было судить по открывавшейся из-за шатра картине, лагерь невелик: вероятно, его разбили именно те шестеро всадников и их семьи, ну, может, еще несколько человек. В отдалении виднелось что-то вроде коновязи, и по самым приблизительным подсчетам получалось, что на каждого кочевника в этом лагере приходится по две-три лошади.

Изнутри шатра донеслись негромкие голоса. Каспар припал ухом к стенке, напряженно прислушиваясь, но вскоре отодвинулся. Незнакомая речь ускользала, дразня смутно напоминающими что-то словами.

Каспар хорошо схватывал языки. Как наследнику отцовского трона, ему полагалось знать языки соседних государств, поэтому он свободно, без акцента говорил на языке Королевства Островов, а также на всех языках, родственных его родному оласконскому, то есть на тех, что произошли от ролдемского языка. Кроме этого, он безукоризненно владел придворным кешианским и не поленился подучить квегский — вариант кешианского, который развивался самостоятельно почти два века, с тех пор как Квегское королевство добилось независимости и вышло из Империи Великого Кеша.

Каспару довелось много путешествовать, и он сносно изъяснялся еще на полудюжине говоров и наречий разных народов. В речи, которую он сейчас слышал, определенно проскальзывало что-то знакомое. Он закрыл глаза, расслабился и отдался еле слышным звукам.

И это сработало: из сплошного потока незнакомой речи он сумел выделить слово «ак-кава». Это же «аква»! Произношение иное, и ударение стоит не там, но, несомненно, это слово родственно квегскому «вода»! Похоже, кочевники собирались пойти куда-то и пополнить запасы воды. Каспар снова прикрыл глаза и погрузился в чужую речь, уже не стараясь понять ее, а просто привыкая к ритму и интонациям, структуре и звукам.

Целый час он сидел и слушал. Сначала Каспар разбирал одно слово из ста. Затем одно из пятидесяти. Когда он уже понимал одно слово из дюжины, раздались шаги. Пленник повалился на землю, изображая беспамятство.

Судя по шагам, к нему приближались два человека. Один из них заговорил, Каспар услышал слова «хороший» и «сильный». Второй возражал. Насколько Каспар смог понять, тот предлагал убить пленника, поскольку хлопот от него могло оказаться больше, чем пользы, однако первый кочевник убеждал спутника, что пленник представляет для них ценность своей силой и каким-то умением. Вероятно, имелось в виду умение бывшего герцога управляться с мечом, ведь никаких других навыков он не успел продемонстрировать.