Возвращение из Эдема - [100]

Джейме молча таращилась на него. В последнее время она очень в этом преуспела.

– Значит, ты хочешь сказать, что дерево жизни существует на самом деле. В ДНК обитателей Эдема есть нечто такое, что позволяет им жить вечно.

– Не вечно, – поправил Яни. – Разумеется, нет. Но гораздо дольше, сохраняя отменное здоровье. В наших ДНК появились отчетливые маркеры – и Бритта Санмарк их обнаружила. Оставаясь в сознании, Йорген Эддерс никогда ничего не сказал бы ей, но, судя по всему, по мере развития опухоли он перестал соображать, кому и что говорит. Даже так лишь немногие смогли бы понять, о чем идет речь, тем более выделить и рекомбинировать эти маркеры. К несчастью, Бритте Санмарк это удалось.

Джейме, пытаясь осмыслить его слова, заявила:

– Конечно, плохо похищать людей с какими бы то ни было целями. Еще хуже их убивать. Но вдруг Бритта подошла бы к делу с другой стороны? Что плохого в том, если бы земные ученые выделили эти маркеры? Разве это не помогло бы многим?

– На самом деле твой вопрос можно разделить на несколько частей. Ответ на первую: ученые Эдема работают над тем, чтобы рекомбинировать ДНК и принести ее в земной мир так, чтобы это не вызвало изумления. Потому что, ви дишь ли, здешние ученые ни за что не смогут выделить этот маркер, не зная про определенную группу людей, обладающих им. Для этого понадобится расширенная версия того, чем занималась убийца Патси Ковингтон: всемирная охота на Садовников, на потомков обитателей Эдема по материнской линии. Бритта была права, маркер передается ребенку от матери через митохондрийную ДНК.

– Господи!.. Значит, вся эта операция, первоочередное задание заключалось в том, чтобы прикрыть себе задницу! Жители Эдема стремились не показать обитателям земного мира свои тайны, которые могли бы спасти тысячи жизней, излечить сотни заболеваний.

– Для этого должно наступить подходящее время. Пока что оно еще не пришло.

– Но почему это держали в тайне даже от меня? Я была в Эдеме. Почему никто мне ничего не сказал?

– Существует определенный порядок распространения информации. Дело не в том, чтобы хранить секреты. Просто новоприбывших защищают от перегрузки информацией.

– Значит, обитатели Эдема живут дольше…

– Особенно у себя дома, – уточнил Яни. – Когда они перебираются жить в земной мир, маркеры остаются в ДНК, но стрессы, загрязнение окружающей среды и все остальные негативные факторы сокращают продолжительность жизни.

– Теперь объясни мне понятным языком, к чему ты все это ведешь.

– Твои родственники, живущие в Эдеме, выглядят очень неплохо, – напомнил Яни. – Учитывая их возраст.

Постепенно Джейме начинала понимать. Ее родственники из предыдущих поколений, с которыми она встречалась, выглядели старыми… но не такими, какими должны были бы.

– Ты не мог бы привести конкретный пример?

– Кристоф Ремен. Тот человек, с которым ты встретилась три года назад. Как ты думаешь, сколько ему лет?

– Выглядит он весьма бодро, но, думаю, ему уже под восемьдесят.

– Сто тридцать девять.

– Не может быть!

– Ты же знаешь, что он в свое время был Мечом и удалился на покой. Обучение, чтобы стать Оперативником, можно начинать только после тридцати лет. К моменту окончания курса человеку должно уже исполниться тридцать пять. Далее надо проработать Оперативником тридцать лет, до того как твою кандидатуру рассмотрят на предмет производства в Мечи. Обычный срок их службы – те же тридцать лет, не потому, что человек становится физически старым, а из-за очень высокой стрессовой нагрузки. Кристоф прошел через все это, а затем много лет жил, удалившись на покой, в Эдеме и в земном мире.

– Значит, мы боимся, что здешние жители узнают именно это. То, что наша ДНК сильнее, но мы не хотим делиться.

– Мы обязательно сделаем это, Джейме, но так, чтобы все выглядело логическим итогом открытых исследований.

– Почему говорить с тобой порой так же трудно, как иметь дело с преступниками? Осмыслить все это очень нелегко. – Какой бы усталой ни была Джейме, следующий вопрос не заставил себя долго ждать. – Итак, Оперативником становятся в тридцать пять, Мечом – в шестьдесят пять, обычно на тридцатилетний срок, если человек не уходит добровольно. Так сколько же лет тебе?

– Я ждал, когда ты это спросишь. Мне восемьдесят девять.

Восемьдесят девять! Джейме снова мысленно представила тело Яни, точеное, упругое, молодое. Что ж, судя по всему, не такое уж и юное.

– Ты даже не собирался мне это открыть, не мешал влюбиться в тебя, потерять голову, не говорил, какая у нас разница в возрасте?

– Как только ты меня спросила, я тебе сразу же ответил, – тихо промолвил Яни. – И знаешь что? Ты не единственная, кто чем-то рисковал. Я отказался быть Мечом, а для меня это много значило.

Джейме поняла, что на самом деле он хотел сказать: «Для меня это значило все».

– Я тебя не просила от этого отказываться! Я ни за что не пошла бы на такое! – с жаром воскликнула Джейме.

«Господи, неужели по моей вине все стало хуже некуда?»

– Знаю. Вот почему я принял решение самостоятельно. Что бы ни случилось между нами, оно правильное. Я оправданно рисковал ради того, что могло бы быть.