Возвращение - [2]
Скорость перехода ступни с пятки на носок и обратно казалась невероятной. Тяжелые черные туфли на высоком устойчивом каблуке и со стальной набойкой на мыске выбивали на сцене мелкую дробь. Пожалуй, колени танцовщицы погасили отдачу от тысячи ударов. Какое-то время певец хранил молчание, уставившись в пол, словно встреча взглядом с этой темноволосой красавицей грозила ему превращением в камень. Нельзя было понять, кто задает ритм, а кто ему следует – он со своей гитарой или танцовщица, настолько неразрывным было их единение. Вызывающим движением подхватив тяжелый подол своей многоярусной юбки, она открыла всеобщему взору изящные ножки в темных чулках: так легче было оценить быстроту и ритмичность ее ударов. Танец достиг своего апогея: девушка вращалась, напоминая то ли волчок, то ли кружащегося дервиша. Роза, чудом державшаяся до сей поры в волосах танцовщицы, отлетела в зал. Она даже не подумала вернуть цветок: едва тот коснулся пола, девушка направилась к выходу. Хотя ее выступление было актом самосозерцания, оно тем не менее оказалось самой откровенной демонстрацией уверенности в себе, какую зрителям только доводилось видеть.
Первая танцовщица и аккомпаниатор последовали за ней из пещеры; лица их ничего не выражали, несмотря на раздававшиеся аплодисменты: им все еще не было дела до своих зрителей.
До конца представления успело выступить еще шестеро, и в каждом танце тревожным лейтмотивом звучали страсть, гнев и печаль. На сцене появился и мужчина, чьи движения были развязными, точно у проститутки, и девушка столь юная, что от боли, выражаемой ею в танце, становилось не по себе, и пожилая женщина, лицо которой испещрили глубокими морщинами семь десятков лет страданий.
Наконец последний из выступавших покинул сцену. Зажегся свет. Когда зрители начали расходиться, они мельком заглядывали в закулисную комнатку, где артисты спорили, курили и прихлебывали из высоких стаканов, наполненных до краев дешевым виски. У них оставалось сорок пять минут до следующего выступления.
Дышать в помещении с низком потолком было нечем: там разило алкоголем, потом и давно уже выкуренными сигарами, поэтому люди с радостью выходили на улицу. Прохладный вечерний воздух своей прозрачностью и чистотой напомнил им, что горы совсем недалеко.
– Это было невероятно, – поделилась Соня с подругой.
Она не до конца понимала, что вкладывает в это слово, но оно показалось ей единственно верным.
– Да, – согласилась Мэгги. – А какой надрыв.
– Точно так, – подтвердила Соня. – Жуткий просто. Совсем не то, что я ожидала.
– И те девушки, не очень-то они выглядели счастливыми, правда?
Соня ответом не озаботилась. Ясно ведь, что фламенко имеет мало общего со счастьем. Уж это она за последние два часа себе уяснила.
Они пустились в обратный путь по мощенным булыжником улицам, направляясь к центру Гранады, но в старом арабском квартале Альбайсин поняли, что заблудились. Пытать счастья с картой было бессмысленно; редкий из крохотных проулков имел название, а узкие ступени некоторых и вовсе вели в никуда.
Женщины вскоре сориентировались: стоило им свернуть за угол, как перед ними открылся вид на Альгамбру, залитую в этот час мягким светом, и, хотя время уже было за полночь, теплое янтарное сияние, омывавшее строения комплекса, едва не заставило подруг поверить в то, что солнце все еще клонится к горизонту. Со своим частоколом из зубчатых башен, резко выделявшихся на фоне чистого ночного неба, крепость выглядела так, словно перенеслась из мира сказок «Тысячи и одной ночи».
Взявшись под руки, они продолжили свой путь вниз по склону холма в тишине. Темноволосая, высокая и статная Мэгги делала шаги поменьше, чтобы попадать в ногу с Соней: за годы близкого общения подруги приноровились друг к другу, уж больно разной они были комплекции. В разговорах нужды не было. Сейчас отчетливый стук подошв по мощеной дороге, напоминающий хлопки ладоней и щелчки кастаньет артистов фламенко, был куда приятнее звучания человеческого голоса.
Была последняя среда февраля. Соня и Мэгги приземлились всего несколькими часами ранее, но Соня попала под очарование Гранады уже по дороге из аэропорта. Зимний закат озарил город пронзительным светом, оставив покрытые снежными шапками горы вдалеке в тревожной тени. Когда такси мчалось по автостраде, приближаясь к городу, женщины успели бросить свой первый взгляд на строгие очертания Альгамбры. Казалось, крепость стоит на страже всего остального города.
Наконец водитель сбавил скорость и свернул в сторону центра. Теперь пассажирки смогли полюбоваться величественными площадями, роскошными зданиями и изредка попадающимися на глаза великолепными фонтанами, пока машина не нырнула в переплетение узких мощеных улочек, прорезавших город.
Имея мать – уроженку Испании, сама Соня за всю свою жизнь бывала в стране лишь дважды, и оба раза на морских курортах Коста-дель-Соль. Она не выезжала за пределы «прилизанного» и бурлящего жизнью побережья, где круглый год светит солнце, а позавтракать можно в любое время с утра до вечера, что и привлекает британских и немецких туристов, коих там великое множество. Утопающие в зеленых насаждениях виллы, расположенные по соседству и похожие одна на другую, с их нарядными колоннами и причудливыми узорами кованых решеток были теперь так близко и так бесконечно далеко от этого города с путаными улочками и сумбуром зданий, которыми он поразжился за свою многовековую историю.
