Возвращение: Души теней - [5]

Елена скрестила руки на груди и попыталась проверить, спрятана ли ее аура.

— Ты похожа на Венди, — сообщил Дамон с ослепительной, но злой улыбкой и наклонил голову набок.

Елена не поддалась:

— Венди? — Тут она вспомнила, что так звали девочку из «Питера Пэна», и внутренне содрогнулась. Она была мастером подобных перепалок. Вот только Дамон ее превосходил.

— Венди… Дарлинг, — голос Дамона источал патоку.

Елена почувствовала, что дрожит, Дамон обещал не воздействовать на нее телепатически и не манипулировать ею. Но иногда он почти переходил эту границу. Конечно, это целиком вина Дамона, думала Елена, ведь у нее не осталось никаких чувств к нему — ну кроме сестринских. Но Дамон не сдавался, сколько бы раз она ему ни отказывала.

Сзади послышался глухой удар — очевидно, Мэтт все-таки слез с крыши. Он немедленно вступил в перепалку:

— Не называй ее так! — закричал он и повернулся к Елене. — Наверное, так звали его последнюю подружку. И — и — знаешь, что он сделал?! Как он меня разбудил утром? — Мэтт весь трясся от возмущения.

— Он поднял тебя и швырнул на крышу машины? — предположила Елена. Она разговаривала с Мэттом, не поворачиваясь к нему. Легкий утренний ветерок прижимал ночную рубашку к телу, и Елена не хотела стоять к Демону спиной.

— Нет! То есть да! Нет и да! Он даже рук марать не стал. Просто сделал вот так, — Мэтт повел рукой в воздухе, — и я сначала упал в лужу, а потом рухнул на крышу «ягуара». Могла сломаться крыша… или я. А теперь я весь грязный, — осмотрев себя, с грустью добавил он, будто раньше не понимал этого.

Дамой заговорил:

— А почему я поднял тебя и бросил? Чем ты занимался, когда я старался сохранить дистанцию между нами?

Мэтт покраснел до корней светлых волос. Обычно спокойные голубые глаза засверкали, и он сказал вызывающим тоном:

— Я держал в руках палку.

— Палку. Обычную палку, которую можно подобрать на обочине. Такую палку?

— Да, я подобран ее на обочине, — по-прежнему дерзко ответил Мэтт.

— Но потом с ней случилось что-то странное, — неуловимым движением Дамон извлек откуда-то очень длинный и очень прочный на виц кол, заостренный е одной стороны. Он явно был вырезан из очень твердого дерева, скорее всего, из дуба.

Пока Дамон со всех сторон разглядывал «палку» — видно было, что ему нелегко это делать, — Елена обернулась к разозленному Мэтту.

— Мэтт! — укоризненно сказала она. Это явно была кульминация холодной войны между париями.

— Я просто подумал, — упрямо сказал Мэтт, — что это неплохая идея. Я ведь сплю под открытым небом, и может появиться… другой вампир.

Елена уже отвернулась от него и пыталась успокоить Дамона, когда Мэтт снова взорвался:

— Расскажи, как ты разбудил меня! — резко сказал он и продолжил, не дав Дамону вставить ни слова: — Я только открыл глаза, когда он уронил на меня это, — Мэтт дернулся к Елене и что-то протянул ей. Она, в полном замешательстве, повертела эту штуку в руках. Больше всего она походила на огрызок карандаша, но темного красно-коричневого цвета.

— Он уронил его на меня и сказал «вычеркни двоих», — продолжил Мэтт. — Он убил двух человек — и хвастается этим!

Елене больше не хотелось держать этот карандаш в руках:

— Дамон! — крикнула она, пытаясь понять что-то по его совершенно бесстрастному лицу. — Дамон… ты ведь… не…

— Не проси его, Елена. Мы должны…

— Если бы кто-нибудь позволил мне вставить хоть слово, — сердито сказал Дамон, — я упомянул бы, что, прежде чем я рассказал про этот карандаш, кто-то попытался проткнуть меня, даже не вылезал из спального мешка. А я собирался сказать, что это были не люди. Это были вампиры, убийцы, наемники — они находились под властьюМалахов Шиничи. И они шли за нами. Они добрались аж до Уоррена в Кентукки — скорее всего, расспрашивая о машине. Нам пора избавиться от нее.

— Нет! — завопил Мэтт. — Эта машина очень многое значит для Стефана и Елены.

— Эта машина что-то значит для тебя, — поправил Дамон, — и хочу заметить, что я бросил свой «феррари» в бухте, чтобы мы могли взять тебя с собой.

Елена подняла руку. Она больше не могла этого слышать. Да, она любила машину — большую, ярко-красную, блестящую и очень заметную. Она напоминала о том, что они со Стефаном чувствовали в день ее покупки, в день начала новой жизни вдвоем. При каждом взгляде на «ягуар» она вспоминала этот день, тяжесть руки Стефана на плече и взгляд, который она встречала, смотря на него снизу вверх, — зеленые глаза светились озорством и радостью от обретения чего-то по-настоящему желанного.

Она поняла, что дрожит, а из глаз текут слезы, и это заставило ее смутиться и разозлиться.

— Видишь, — Мэтт сверлил Дамона взглядом, — теперь она плачет из-за тебя.

— Из-за меня? О, не я один говорил о своем дорогом младшем братике, — вежливо ответил Дамон.

— Заткнитесь! Немедленно! Оба! — закричала Елена, пытаясь успокоиться. — И я не хочу видеть этот карандаш. — Она держала его как можно дальше от себя.

Дамон забрал его, и Елена вытерла руки подолом ночной рубашки. У нее кружилась голова, ее трясло при мысли об идущих по их следу вампирах.

А потом она покачнулась и сразу почувствовала теплую сильную руку и услышала голос Дамона: