Возвращение домой.Том 1 - [11]

Джудит вспомнился ресторанный зал гостиницы, набитый разношерстной публикой: все пьют и едят до отвала, с океана дует прохладный бриз, на потолке медленно вращаются лопасти вентиляторов… И это сработало — она ясно увидела отца. Вот он сидит во главе стола в склеенной из бумаги короне, синей с золотыми звездочками. Интересно, как он отметил нынешнее Рождество? Когда его семья уехала четыре года назад, к нему подселился, ради компании, друг-холостяк. Но как-то невозможно было представить их вдвоем дома за праздничным столом. Надо думать, им ничего другого не оставалось, как пойти в клуб и присоединиться к остальным холостякам и соломенным вдовам. Джудит вздохнула. Ей казалось, что она скучает по отцу, но нелегко было скучать по человеку, когда уже так долго живешь вдали от него и только раз в месяц получаешь письма трехнедельной давности, и к тому же не особенно задушевные.

Часы уже показывали восемь. Пора вставать. Ну! Раз, два, три! Джудит откинула одеяло, выпрыгнула из постели, бегом бросилась к электрической печке и включила ее. Затем очень быстро завернулась в шерстяной трикотажный халат и сунула голые ноги в тапочки из овчины.

Подарки были аккуратненько разложены на полу. Она взяла свои китайский плетеный чемоданчик с ручкой и маленькими застежками и стала укладывать в него рождественскую добычу. Часы. Две книги от тети Бидди: новый роман Артура Рэнсома[7] «Зимний праздник» и роскошное, переплетенное в кожу издание «Джейн Эйр»[8]. Вторая книга была очень толстая и с убористым шрифтом, но в ней оказалось полно цветных иллюстраций, защищенных листами тонкой папиросной бумаги, — и таких соблазнительных, что Джудит не терпелось приняться за чтение. Далее, шерстяные перчатки от бабушки с дедушкой. Стеклянный шар — если потрясти его, внутри взвивается настоящая снежная буря, — это подарок Джесс. Мама подарила пуловер, но этот подарок несколько разочаровал Джудит: она-то хотела пуловер с воротничком «поло», а этот был с круглым вырезом. Но всех заткнула за пояс тетя Луиза: несмотря на обещанный велосипед, Джудит обнаружила под елкой пришедшую от нее посылку, обвитую остролистом; внутри оказалась рассчитанная на пять лет тетрадь под личный дневник, пухлая, переплетенная в кожу, прямо как Библия. Подарок от папы еще не дошел. Особой пунктуальностью он никогда не отличался, да и посылки от него шли бесконечно долго. Правда, ожидание всегда окупалось с лихвой. Один из лучших подарков Джудит получила от Филлис, как раз то, что ей было нужно — ножницы, пузырек клея и маленькая кисточка. Она будет держать все это в запирающемся на ключ ящике своего стола, чтобы туда не добрались неугомонные пальчики Джесс, и теперь, когда бы ей ни захотелось что-нибудь смастерить, вырезать или просто наклеить почтовую открытку в личный альбом, — не придется идти к матери за ножницами (которых никогда не отыскать) или делать клейстер из муки с водой. Став обладательницей этих незатейливых канцелярских принадлежностей, Джудит почувствовала себя независимой и самостоятельной.

Она аккуратно сложила все подарки в плетеный чемоданчик. Он наполнился доверху, но крышка закрылась легко, Джудит застегнула его и поставила на кровать. Потом как можно быстрее оделась. Завтрак уже готов и ожидает ее внизу; она проголодалась и надеялась, что будут сосиски, а не яйца-пашот[9].

Бидди Сомервиль сидела у себя в столовой и пила черный кофе, стараясь не обращать внимания на легкое похмелье. Вчера вечером, после ужина, зашли два лейтенанта из мужнина колледжа, Боб достал бутылку коньяку, и, угощая гостей, Бидди сама порядком перебрала. Пульсирующая в висках тупая боль теперь напоминала ей, что следовало остановиться после двух рюмок. Она не стала говорить мужу, что нехорошо себя чувствует: понятия не имевший, что это за мучение, Боб приравнивал похмелье к перегреву на солнце.

Сидя на другом конце стола в полном обмундировании (отпуск по случаю праздников закончился, и сегодня он выходил на службу), Боб читал «Таймc». С минуты на минуту он свернет газету, положит ее на стол и объявит, что ему пора выходить. Гости еще не спустились к завтраку, и слава Богу, думала Бидди: до прихода она, может, еще успеет выпить вторую чашку кофе и ей полегчает.

Сегодня гости уезжали, и Бидди весьма сожалела, что пришло время расставания. Она пригласила их к себе по нескольким причинам. Во-первых, для Молли это было последнее Рождество перед возвращением на Восток, а она — единственная сестра Бидди. Трудно сказать, когда они встретятся вновь. Во-вторых, Бидди испытывала неловкость, оттого что за все эти четыре года не сделала для Данбаров всего, что могла бы — недостаточно им помогала, мало с ними виделась. Была и третья причина: Нед поехал кататься на лыжах за границу, а мысль о Рождестве без молодежи была так безрадостна, что хотелось как-то восполнить отсутствие сына и его компании.

У Бидди было мало общего с сестрой, она едва знала ее девочек и не была уверена, что все пройдет хорошо. К счастью, все обошлось. Молли, правда, иногда сдавала, сокрушенная головокружительным вихрем вечеринок и приемов, и ретировалась к себе в комнату, чтобы отдохнуть, а Джесс оказалась избалованной и невоспитанной девчонкой, которой потакают в каждом ее капризе. Зато Джудит стала поистине приятным сюрпризом. Бидди была бы рада такой дочери. Умеет занять себя, в разговоры взрослых не влезает, зато стоит предложить что-нибудь интересное — и она первая откликнется. Да и собой необычайно хороша… или, во всяком случае, будет через несколько лет. Рядом не было ее сверстников, но это ничуть не обескуражило Джудит, и на вечеринках она вела себя очень тактично: старалась помочь, передавая тарелки с орехами и печеньем, отвечала всем, кто с ней заговаривал. Даже Боб не просто исполнял свой долг дяди и хозяина, но искренне привязался к племяннице. Ему нравилось, что она говорит ясно и отчетливо, глядя в глаза собеседнику, и у них сами собой сложились отцовско-дочерние отношения, которых обоим, так или иначе, недоставало.