Возвращение домой - [11]

Джой и Рут падают с дивана на пол. Джой сжимает ее в объятиях. Ленни встает рядом, смотрит на них, осторожно трогает Рут ногой. Неожиданно Рут отталкивает Джоя и встает. Джой тоже поднимается и пристально смотрит на нее.

Рут. Я бы хотела поесть. (Ленни.) И выпить тоже. У вас выпить есть?

Ленни. Есть.

Рут. Налей мне, пожалуйста, стаканчик.

Ленни. Чего?

Рут. Виски.

Ленни. Это есть.

Пауза.

Рут. Тогда налей.

Ленни идет к буфету, достает бутылку и стаканы. Джой подходит к ней.

Сними пластинку.

Джой смотрит на нее, поворачивается, снимает пластинку.

Я хочу поесть.

Пауза.

Джой. Я не умею готовить. (Показывает на Макса.) Он у нас повар.

Ленни(подносит ей стакан виски). С содовой?

Рут. Что это за стакан! Я не могу пить из такого. У вас разве нет высокого?

Ленни. Есть.

Рут. Тогда перелей в высокий.

Он уносит этот стакан, переливает виски в высокий и снова подает ей.

Ленни. Со льдом? Или чистый?

Рут. Со льдом? Что вы в этом понимаете!

Ленни. Лед есть. Только формочка намертво примерзла.

Рут пьет.

(Смотрит на окружающих.) Может, все выпьем? (Снова идет к буфету, разливает виски.)

Джой(придвигается к Рут ). Что ты хочешь поесть?

Рут(расхаживая по комнате, к Тэдди). А твоя семья когда-нибудь читала твои труды?

Макс. Я — никогда. Никогда не читал ни одного.

Тэдди. Ты бы их не понял.

Ленни обносит всех стаканами.

Джой. Что ты хочешь поесть? Впрочем, я не готовлю.

Ленни. С содовой, Тэд? Или чистый?

Тэдди. Вы бы не поняли моих трудов. У вас нет ни малейшего представления о том, что я пишу. Вы бы не оценили их смысла. Вы темные. Вы все. Нет никакого смысла посылать вам мои труды. Вы ничего не поймете. И дело тут не в уме, а в мировоззрении. В том, насколько вы способны оперировать понятиями о вещах, а не вещами. Я хочу сказать, что дело в умении связывать одно с другим, соотносить, уравновешивать. Видеть, в способности видеть! Я умею. Потому-то я и пишу свои труды. Если бы вы почитали их… увидели бы, как некоторые могут… смотреть… на вещи… как некоторые могут поддерживать… интеллектуальное равновесие… интеллектуальное равновесие… вам это принесло бы пользу. А вы — просто предметы. Просто… двигаетесь. Я это вижу. Вижу, что вы делаете. Это то же, что делаю я. Но вы в этом погрязли. Вы меня не заставите… Я не погрязну.

Затемнение, затем снова свет на сцене. Вечер. Тэдди сидит. Он в пальто, рядом стоят чемоданы.

Пауза.

Сэм. Тэдди, ты помнишь Мак-Грегора?

Тэдди. Мака?

Сэм. Да.

Тэдди. Разумеется, помню.

Сэм. Что ты о нем думаешь? Он тебе нравился?

Тэдди. Да, нравился. А что?

Пауза.

Сэм. Знаешь, ты всегда был моим любимцем. Всегда. (Пауза.) Когда ты написал мне из Америки, я был очень тронут, знаешь ли. То есть ты писал несколько раз отцу, а мне никогда. Но потом, когда я получил от тебя то письмо… ну, я был очень тронут. Я никогда ему не говорил. Никогда не говорил, что получил от тебя письмо. (Пауза. Продолжает шепотом.) Тэдди, я хочу тебе что-то сказать. Ты всегда был любимцем у матери. Она мне говорила. Ты всегда был… всегда был главным предметом ее любви. (Пауза.) Почему бы тебе не остаться еще на пару недель, а? Мы могли бы весело провести время.

У входа появляется Ленни, идет в комнату.

Ленни. Ты все еще здесь, Тэд? Опоздаешь на первый семинар. (Идет к буфету, открывает, смотрит направо, налево, а затем оборачивается.) Где мой сандвич с сыром? (Пауза.) Кто-то взял мой сандвич с сыром. Я его здесь оставил. (Сэму.) Ты его украл?

Тэдди. Это я взял твой сандвич, Ленни.

Молчание. Сэм смотрит на них, берет шляпу и выходит. Молчание.

Ленни. Ты взял мой сандвич с сыром?

Тэдди. Да.

Ленни. Этот сандвич я сделал себе сам. Разрезал булку пополам и намазал маслом. Я отрезал кусок сыра и положил в середину. Я положил сандвич на тарелку, а тарелку поставил в буфет. Я сделал все это перед тем, как уйти. И вот я прихожу, а ты его съел.

Тэдди. Ну и что теперь делать?

Ленни. Я жду, когда ты извинишься.

Тэдди. Но, Ленни, я сделал это умышленно.

Ленни. Хочешь сказать, что съел его не по ошибке?

Тэдди. Нет, я видел, как ты его туда положил. Я проголодался и съел.

Пауза.

Ленни. Наглое бесстыдство. (Пауза.) Почему ты так… мстителен по отношению к собственному брату? Я потрясен. (Пауза.) Тэд, я бы сказал, что это твое истинное отношение ко мне, ведь так? Ты открыл свои карты. То есть сейчас тебя ничто не останавливает. А как еще это можно объяснить? Слямзить сандвич младшего брата, который он специально себе сделал, в то время как брат на работе, это не двусмысленно, это однозначно. (Пауза.) Я бы сказал, заметь, что за последние шесть лет ты стал несколько угрюмым. Несколько угрюмым. Менее открытым. Менее общительным. Это странно, так как я думал, что в Соединенных Штатах Америки, хочу сказать, где столько солнца и все такое, такие просторы, в старом добром студенческом городке, в твоем положении лектора, в центре тамошней интеллектуальной жизни, в старом добром студенческом городке, вихрь светской жизни, все это так стимулирует, все твои ребята и все такое, куча развлечений, бассейн, автобусы «Грейхаунд» и все такое, тонны ледяной воды, эти удобные бермудские шорты и все такое, в старом добром студенческом городке, в любое время дня и ночи можно выпить кофе или голландского джина, — я думал, что ты станешь более общительным, а не менее. Потому что знай, Тэдди: мы на тебя равняемся, Тэдди. Члены твоей семьи чтят тебя, парень, и знаешь, что они делают? Стараются следовать твоему примеру. Потому что ты — главный предмет нашей гордости. Потому-то мы и были так рады, когда ты вернулся, рады тебя видеть в родных местах. Вот почему.