Возвращение домой - [22]

— Да, конечно, — пробормотала Сара, и холодок недоверия пробежал по ее телу. Неужели эта женщина ничего не чувствует? Если она говорит правду, то где ее эмоции? Как она может беспокоиться лишь о деле, акциях, ответственности? Боже мой, неужели она сделана изо льда?

— Хорошо. Я рада, что ты согласна. А теперь я хочу, чтобы ты поехала в Хьюстон и начала знакомиться с компанией. Я могу немедленно подарить тебе четыре процента акций. Остальное отойдет тебе после моей смерти.

— Четыре процента? Вы серьезно?

— Совершенно.

— Но ведь это…

— Достаточно, чтобы сделать тебя богатой женщиной. В дополнение к этому я введу тебя в совет директоров, и ты получишь должность в компании.

В нормальных обстоятельствах Сара, всегда нацеленная на карьеру, была бы на седьмом небе. Но рассказ Эвелин о том, кем они приходятся друг другу, потряс ее подобно взрыву бомбы. Она с трудом сохраняла достоинство, сердце колотилось, дыхание сбилось, точно у спринтера на дистанции.

Гнев, смешанный со множеством других чувств, бушевал в Саре, но, сидя напротив Эвелин, она отвечала ей таким же ровным взглядом.

«Надо поскорее уйти отсюда, — охваченная паникой, говорила она себе. — О Боже! Зачем я вообще сюда приехала?»

— Понятно, — наконец заставила себя произнести Сара неестественно спокойным голосом. — Очень великодушный дар, миссис Кэтчем. Может быть, когда-нибудь вы найдете свою дочь, и она будет вам несказанно благодарна. Но я здесь абсолютно ни при чем.

Она произнесла свой отказ, сумев изобразить пренебрежение и безразличие, но потом все испортила, добавив:

— Однако, позвольте мне сказать, что, если бы я была на самом деле вашей дочерью, я бы выразилась точнее. Бесстыдства вам не занимать, мадам, должна я заметить.

С каждым словом голос Сары становился более грубым и хриплым, буря чувств бушевала в ней. Глаза сверкали. Резко взмахнув рукой, она продолжала:

— Вы считаете, что можно выбросить ребенка как ненужный хлам, оставить его неизвестно кому, неизвестно на что, а через тридцать два года вдруг объявиться и сыграть роль щедрой мамочки?

— У меня были причины отдать тебя, Сара. Я не стану обсуждать их с тобой. Понимаю, ты сейчас комок нервов, но деваться некуда — ты моя дочь. А раз так — значит, моя наследница. Уверяю, тебе стоит принять то, что я предлагаю. Ты станешь владеть огромными финансами, намного превосходящими то, что ты могла бы получить с помощью своей собственной компании.

Чистая правда, которую Сара не могла отрицать. Не надо быть финансовым гением, чтобы понять: четыре процента акций такой компании, как «Эв косметикс», — целое состояние. Но что же получается: вся ее жизнь до нынешнего момента — обман? Из-за нежелания женщины, сидящей напротив нее, обременять себя, ей пришлось жить среди ужасной несправедливости. Она приговорила ее к этому, решив отказаться от нее сразу после рождения!

— Возможно, все это так, но ко мне не имеет никакого отношения. Не важно, что вы говорите, сколько у вас документов, какие, я не ваша дочь.

— Ну как вы можете сомневаться?

До сих пор Рурк сидел тихо, не проронив ни звука. Он мог поклясться, что Сара вообще забыла о нем.

С огромным интересом он наблюдал за разворачивающимся действием маленькой драмы. Он видел, как элегантная собранность Сары не выдержала и нескольких слов Эвелин, как она сопротивлялась очевидному, пытаясь подавить чувства, разрывавшие ее на части. Без всякого сомнения, Сара — крепкий орешек.

Нежная и хрупкая на вид, утонченная, изящная — даже слишком для суровой реальности жизни, выслушав потрясающее заявление Эвелин, эта молодая женщина нашла в себе силы держаться, хотя на ее месте большинство давно билось бы в истерике.

Он ничего не собирался говорить, но ему слишком больно было видеть, как она отчаянно противится правде.

— Мисс Андерсон, да откройте же глаза, — сказал он намеренно грубовато. — Единственное, что надо сделать, — подойти к зеркалу. Боже мой, ну вы же вылитая Эвелин!

Сара метнула на него испепеляющий взгляд. И словно найдя наконец цель для бушующих чувств, она, не вдумываясь в слова Рурка, набросилась на него:

— Вы все знали! Разве нет? Знали, зачем она хотела меня видеть! И ни слова не сказали!

— Я и не должен был говорить. Кроме того… если бы я сказал, разве вы поехали бы со мной?

— Нет. И сейчас не останусь. Это полный абсурд. У меня нет времени. Я еду домой. Или вы велите своему пилоту доставить меня в Лос-Анджелес, или я покупаю билет на самолет. В любом случае — я уезжаю.

Лицо ее оставалось спокойным, но Рурк видел панику в ее глазах и ощутил прилив сочувствия. Бедняжка больше не могла все это выносить.

— Вы переутомились и не в состоянии спокойно рассуждать.

Сара сжала губы. Рурк понимал: холодность Эвелин потрясла молодую женщину, но он-то видел истинное состояние Эвелин, слишком хорошо зная ее. Отсутствующий взгляд и скучающий тон возникали, когда Эвелин чувствовала неуверенность в себе и точно так же, как дочь, старалась укрыться за манерами леди. Неужели обе они не понимают, как похожи друг на друга?

— Я не считаю твой ответ окончательным, тебе надо успокоиться и подумать на свежую голову, — заявила Эвелин, смахивая несуществующую пушинку с платья. — Когда ты все обдумаешь, уверена, твое отношение переменится. Возможно, не ко мне лично, но к моему предложению.