Возвращение Айши - [39]

В тот миг, когда он это произносил, я услышал шорох и повернул голову. Здесь, за шторами, была комната-альков, где Шаман спал, хранил принадлежности для гадания и составлял свои гороскопы. Шторы были раздвинуты, и между ними, в своем царском одеянии, недвижная, как статуя, стояла Хания.

— Кто говорил о преступлении? — холодно спросила она. — Уж не ты ли, господин Лео?

Он встал со стула, лицом к ней.

— Госпожа, я рад, что ты слышала мои слова, даже если они и раздосадовали тебя.

— Почему я должна испытывать досаду, узнав, что при нашем дворе появился один честный человек, который не хочет иметь ничего общего с убийством? Эти слова заслуживают лишь уважения. Знай, мне и в голову не приходили подобные мысли. И все же, Лео Винси, то, что начертано, должно свершиться.

— Без сомнения, Хания; и что же начертано?

— Скажи ему, Шаман.

Симбри зашел за шторы и вернулся оттуда со свитком, развернул его и стал читать:

Небеса возвещают знаками, в истолковании которых не может быть ошибки, что еще до следующей луны Хан Рассен падет от рук чужестранца, который прибыл в эту страну из-за гор.

— Стало быть, Небеса возвещают ложь, — презрительно проронил Лео.

— Кто знает, — ответила Атене, — но он непременно падет — не от моей руки и не от рук моих слуг, а от твоих. Что тогда?

— От моих рук? А почему не от руки Холли? Но если так все же случится, меня заслуженно покарает его безутешная вдова, — раздраженно выпалил Лео.

— Тебе угодно издеваться надо мной, Лео Винси. Ты же хорошо знаешь, что он никакой мне не муж.

Я почувствовал: настал критический момент; то же самое почувствовал и Лео; он поглядел ей прямо в глаза.

— Продолжай, госпожа, выскажи все, что у тебя на душе; возможно, так будет лучше для нас обоих.

— Повинуюсь тебе господин. Я ничего не знаю о самом начале, но я прочла первую, открытую для меня страницу. В ней говорится об этом моем существовании. Послушай, Лео Винси, ты со мной с самого детства. Когда я увидела тебя в реке, я сразу же узнала твое лицо — оно снилось мне чуть ли не каждую ночь. С того самого времени, как однажды, еще совсем маленькой девочкой, я задремала среди цветов на берегу реки, — и я впервые увидела тебя; правда, тогда ты был моложе, — спроси моего дядю, правду ли я говорю, он подтвердит. И я уверилась, что ты предназначен мне самой судьбой, так твердила мне волшба моего сердца.

Прошло много лет, и все это время я чувствовала, что ты приближаешься ко мне медленно-медленно, но неуклонно, приближаешься, переходя из страны в страну — через горы, через равнины, через пески, через снега. И наконец случилось то, что должно было случиться: однажды ночью, менее трех лун назад, этот мудрый человек, мой дядя, и я сидели, пытаясь постигнуть тайны прошлого, как вдруг наступило прозрение.

Я была в том зачарованном сне, когда дух высвобождается из тела и, блуждая далеко-далеко, может видеть все, что уже было и что еще будет. И тогда я увидела тебя и твоего спутника, вы цеплялись за выступ ледника над ущельем, где протекает река. Я не лгу: это начертано на свитке. Да, это был ты, человек моих снов, я узнала место, поспешила туда и стала ждать тебя у реки, опасаясь, что ты лежишь уже на самом дне, мертвый.

И вот, пока мы стояли там в ожидании, далеко вверху, на ледяном языке, куда не смог бы взобраться ни один человек, мы увидели две крохотные фигурки; остальное вы знаете. Мы стояли как заколдованные, смотрели, как ты поскользнулся и повис, смотрели, как ты перерезал ремень и упал; да, и как этот храбрец Холли, не раздумывая, бросился за тобой.

Своей рукой я вытащила тебя из потока, где ты неминуемо потонул бы, не приди я тебе на помощь, — ты, кого я любила в далеком прошлом, люблю сейчас и буду любить всегда. Ты — и никто другой, Лео Винси. Это мое сердце прозрело угрожавшую тебе опасность, и это моя рука спасла тебя от смерти, — так неужто ты хочешь отказаться от моего сердца и от моей руки, которые предлагаю тебе я, Хания Калуна?

И, опираясь о стол, она умоляющими глазами впилась в его лицо; ее губы заметно подрагивали.

— Госпожа, — сказал Лео, — я вновь благодарю тебя за свое спасение, хотя, может быть, было бы лучше, если бы я утонул. Но прости меня за вопрос: если все, что ты сказала, правда, почему ты вышла замуж за другого человека?

Она качнулась, как будто ударенная кинжалом.

— Не вини меня, — простонала она, — я вышла замуж за этого безумца, которого всегда ненавидела, лишь по политическим соображениям. Они все настаивали, даже ты, Симбри, мой дядя, — проклятье на твою голову, — все так настаивали, говоря, что необходимо покончить с войной между людьми, верными Рассену, и моими. Что я последняя представительница царской династии, которая должна быть продолжена; что мои сны и воспоминания — плоды воспаленного воображения. И увы, увы, я уступила ради блага своего народа.

— И не в последнюю очередь, ради своего собственного, если все это правда, — отрезал Лео, ибо он был намерен положить конец этой мелодраматической сцене. — Я не виню тебя, Хания, хотя ты и говоришь, будто я должен разрубить завязанный тобой узел, убив мужа, которого ты выбрала себе сама, ибо так предопределено судьбой, той судьбой, которую ты вылепила своими руками. Я, видите ли, должен совершить то, чего ты не желаешь сделать сама, и убить его. Кроме того, вся эта история с изъявлением воли Небес и прозрением, которое якобы побудило тебя встретить нас в ущелье, сплошное измышление. Госпожа, ты встретила нас у реки потому, что так повелела тебе могущественная Хесеа, Дух Горы.