Возвращайся, сделав круг - [51]

— Забудем об этой размолвке, — он ласково гладил меня по утратившей чувствительность щеке. — Я не хочу быть жестоким с тобой. Ты прекрасна, как дивный цветок. И я дам тебе всё, что пожелаешь. Красивые наряды, дорогие украшения, слуг… Только позволь касаться твоих нежных лепестков…

Слепо моргая в попытке разогнать плывший перед глазами туман, я чувствовала как он убрал с лица растрепавшиеся пряди моих волос, как его губы нетерпеливо припали к моей шее, спустились к груди. Шершавые ладони жадно шарили по моему телу, освобождая от слоёв шёлка…

— Совершенство, — хрипло прошептал он, на мгновение приподнявшись надо мной. Окружавший меня туман начал наконец рассеиваться, и я с ужасом увидела, что на самурае уже не было одежды. Когда он коленями раздвинул мне ноги, я забилась, как одержимая. Шок и отвращение придали сил… Очевидно, насильник этого не ожидал, мне почти удалось освободиться — почти… Но он тут же рванул меня к себе, и я снова распласталась на полу. И, сознавая всю безнадёжность положения и собственное бессилие, неожиданно для самой себя закричала так, что перед глазами запрыгали чёрные точки:

— Иошинори-самаааааа!..

Конечно, он далеко и мне не поможет, вероятно, ещё даже не вернулся со своей встречи…

— Отпусти её. Немедленно.

Я была уверена, мне это почудилось. Не мог этот голос на самом деле прозвучать здесь. Но вцепившийся в меня самурай неожиданно замер, напряжённо обернулся и тотчас вскочил на ноги. Я судорожно дёрнула на себя первое попавшееся кимоно, не сводя расширенных глаз со стоявшего в нескольких шагах ёкая. Ещё ни разу не видела, чтобы его обычно невозмутимое лицо дышало такой яростью. Светлые кимоно и хакама забрызганы кровью, кисти рук — в крови по самые запясться. Ладонь самурая привычно устремилась к левому бедру, на котором, разумеется, не оказалось меча. Глаза Иошинори-сама презрительно сузились.

— Червь! — коротко бросил он.

В мгновение ока его рука пробила самурая насквозь, и я поспешно отвернулась, успев заметить вырванное сердце, дрогнувшее в окровавленной ладони.

— Идём, — тут же послышался повелительный голос.

Я кое-как завернулась в кимоно, с трудом поднялась на ноги и не помня себя бросилась ёкаю на грудь, стукнувшись лбом о железный нагрудник. На один короткий миг руки Иошинори-сама сомкнулись вокруг моего тела… Но ощущение было настолько мимолётным, что могло померещиться, а уже в следующее мгновение он отстранил меня и холодно произнёс:

— Ты нарушила мой запрет.

Всхлипнув, я опустила голову.

— Да…

Едва уловимое движение воздуха — ёкай повернулся ко мне спиной. А я чуть не лишилась чувств, услышав сдавленное:

— Момо…

— Дэйки! — взвизгнула я. — Дэйки!

Он выглядел плачевно. Подбитый глаз, пропитанные кровью волосы, изуродованное плечо… При виде меня окровавленное лицо болезненно скривилось. Захлёбываясь рыданиями, я повисла на его шее. Дэйки дёрнулся, слабо рассмеялся, и я тут же отскочила, осознав, что причиняю ему боль.

— Прости меня… Это всё моя вина… Прости…

— Тш-ш, — здоровой рукой, он приобнял меня за плечи. — Нужно уходить.

Мы вышли в коридор, и я вздрогнула, увидев искорёженные трупы похитителей.

— Как мы отсюда выберемся?..

— Очень просто, Момо. Но сначала нужно поджечь замок.

— Зачем?..

— Никто не должен увидеть тела и понять, что это дело рук ёкая.

— А как же слуги? Женщины?..

— Они успеют спастись. Поможешь?

Уже не споря, я отлепилась от его плеча и поковыляла к ближайшему светильнику. Странное ощущение — хромать по коридору с зажжённым фитилём. Но поджог удался, нам никто не помешал. Видимо, эта часть особняка была целиком отведена под покои моего похитителя и его охраны. Створки дверей и циновки уже полыхали вовсю, когда где-то на нижних этажах послышались крики и топот множества ног.

— Достаточно, — подскочил ко мне Дэйки. — А теперь — держись.

Привычно закинув меня за спину, он, прихрамывая, понёсся по лестницам навстречу суматохе.

— Они ведь нас увидят! — испугалась я.

— Монахи мертвы, а это — всего лишь обычные люди. На них моя магия действует, никто нас не увидит.

Я облегчённо вздохнула, но тут же напряглась.

— Монахи?

— Да, сохэи — монахи-воины. Те, что напали на нас. Их сутры и чётки оказались сильнее меня…

Шум голосов приближался, но мы вихрем пронеслись мимо, я даже не рассмотрела лиц беспорядочно метавшихся людей. И вот мы за пределами замка. Из окон покинутой нами башни в ночное небо вырывались языки пламени. Соскользнув со спины Дэйки, едва успела почувствовать под ногами землю, как что-то легко подхватило меня, и я взмыла в воздух. Ощущение невесомости и невероятной лёгкости — даже "пострадавшая" щека почти перестала болеть… Не сразу поняла, что уже опять стою на земле. Рядом — потирающий раненное плечо Дэйки, невозмутимый Иошинори-сама и поблёскивающая в лунном свете лента реки. Ночную тишину вдруг взорвал радостный визг, и мне на грудь бросился Камикадзе. Я судорожно прижала зверька к себе, рухнула на колени и разревелась…

Камаитати тоненько пискнул и недовольно заворочался. Продолжая захлёбываться слезами, я немного ослабила хватку, но что-то снова притиснуло Камикадзе к груди — тело обнявшего меня Дэйки. Действующая рука лиса обвилась вокруг моих плеч, и сквозь собственные истеричные всхлипывания я расслышала его прерывистый шёпот: