Возвращайся, сделав круг 2 - [77]

Вопрос меня озадачил. Вспомнила наш "прощальный" ужин и помертвевшее лицо полудемона, и мои собственные слёзы…

— Не знаю. В том мире остались мои родители и друзья… Они ведь понятия не имеют, что со мной — я просто исчезла. Стараюсь не думать, каково им сейчас, но это не всегда удаётся.

— Исчезни ты отсюда, мне было бы не легче, даже если б знал, где ты, — тихо проговорил Кэцеро.

— Всё это уже не имеет значения, — махнула рукой. — Я — здесь и никуда не денусь. А теперь нам следует отдохнуть — перед завтрашним путешествием. Спокойной ночи.

Кэцеро кивнул и, мне показалось, подавил вздох. Позвав кружившего над головой Камикадзе, я задвинула дверь и расположилась на футоне, привычно уложив зверька на груди. Попыталась заснуть, но это никак не удавалось, и, в конце концов не выдержав, осторожно переложила камаитати на подушку и выскользнула из комнаты. С улыбкой вспомнила ночь, когда так же не могла уснуть, увидела свет в одном из монастырских строений и обнаружила там монаха в облике рокурокуби. И, словно порождение воспоминания, в одном из строений мельнул огонёк. Наверное, как и тогда, Нобу-сан читает молитвы. Его "призрачной" ипостаси я больше не боялась, но монах по-прежнему избегал показываться после захода солнца. Мне вдруг нестерпимо захотелось поговорить с ним. Ведь завтра мы оставим монастырь, и вряд ли я увижу монаха в ближайшее время. Спотыкаясь в темноте, подобралась к строению, сдвинула дверь… и замерла на пороге. Нобу-сан действительно молился, опустившись на колени и перебирая чётки, но… он был из плоти! Услышав шум открывшейся двери, поднял голову и ласково улыбнулся:

— Одзё-сан. Почему не спишь?

— Я не… могла… Ты — больше не призрак?..

— Облик рокурокуби вернётся позже, — монах поднялся с колен. — Ты хотела говорить со мной? Идём, выпьем чаю.

Мы прошли в соседнюю комнату с очагом-ирори. Монах указал на одну из разложенных вокруг него циновок. Над тлеющим в очаге огнём висел чайник.

— "Позже"? Ты станешь призраком под утро? — не унималась я.

— Да, но совсем ненадолго, — монах деловито пошевелил угли длинными щипцами. — С рассветом плоть вернётся.

— И как долго ты не превращаешься в рокурокуби с заходом солнца?

— С ночи, когда ты привела раненого Кэцеро-сама.

— Я ведь видела тебя в ту ночь! Хотя… ты прав, это было ближе к рассвету…

— Думал, отсрочка дана мне, чтобы я мог спасти ему жизнь. Ведь утратив плоть, как обычно, не успел бы перевязать его раны. Но на следующую ночь это повторилось. Милость Будды безгранична.

— То есть… скоро плоть вернётся к тебе совсем?

— Надеюсь. Тогда я буду прощён, и мир наконец снизойдёт на мою душу. Только одно ещё держит меня здесь.

— Что? — прошептала я.

Нобу-сан улыбнулся.

— Ты согласилась сопровождать Кэцеро-сама. Значит, сделала выбор?

— Раз и навсегда, не оглядываясь, — отчеканила я.

— Я рад, — Нобу-сан поднёс к чайнику чашечку и наполнил её горячей жидкостью, приятно пахнущей травами. — И, думаю, скоро ты действительно почувствуешь то, что сейчас говоришь.

— Не веришь, что это — искренне? — вскинулась я.

— Верю. Просто пока ты не в силах это показать.

Смутившись, я взяла протянутую им чашечку.

— Кэцеро знает, что ты почти избавился от призрачного обличья?

— Да. Хотел сказать и тебе, но…

— Пришло время — и я узнала сама?

— Именно так.

— Предложение Кэцеро покинуть монастырь было неожиданным. Но нужно хотя бы устроить прощальный ужин… что-нибудь…

Нобу-сан успокаивающе коснулся рукава моего кимоно.

— Кэцеро-сама хотел уйти давно, но не решался просить тебя сопровождать его. Твоё согласие очень его обрадовало. Он тоже не мог уснуть и отправился на поиски твоей дзё…

— В лес, где напали эти твари?! — я чуть не подскочила.

— Не волнуйся, Аими-сан, я не чувствую никакой угрозы. И силы господина восстановились — он сможет себя защитить. Завтра вы отправитесь в путь, но мы ещё увидимся, прежде чем я оставлю этот мир. Тогда и устроим "прощальный ужин".

Я ушла под утро — незадолго до превращения монаха в рокурокуби. Кэцеро так и не появился, но Нобу-сан уверил, что полудемон просто взволнован предстоящим путешествием в дом, который теперь будет делить со мной, и бродит по лесу, чтобы отвлечься. Почти всю ночь монах рассказывал о своём подопечном, его детстве и юности, и с моего лица не сходила улыбка. Пожалуй, в этот раз Нобу-сан ошибся — я уже чувствую то, о чём недавно только говорила. И согласилась пойти с Кэцеро не от безысходности. Это — мой выбор и моё желание.

— Ещё немного, Аими, мы почти на месте! — Кэцеро повторил это уже, наверное, в десятый раз.

— Даже если идти полдня, я не против. Здесь — очень красиво!

Мы шли вверх по пологому склону холма, заросшему густой травой. Вокруг порхали бабочки, доводившие Камикадзе до исступления количеством и непуганностью. Вдали виднелись покрытые лесом горы.

— Поблизости совсем нет человеческих селений?

Кэцеро покачал головой.

— Мой отец выбрал это место вдали и от ёкаев, и от людей. Иногда он отлучался и хотел быть уверен, что никто не причинит вреда моей матери и мне за время его отсутствия.

— Ты тоже будешь оставлять меня одну? — нахмурилась я.

— Только, чтобы поохотиться, но можешь ходить со мной, если… — пылко начал Кэцеро и замолчал, услышав моё хихиканье.