Возвращаясь на Землю - [2]

Прохладный весенний воздух бесцельно кружился над перроном, поигрывая тёмными волосами Алексея, опускаясь в его легкие и безрезультатно пытаясь пробиться сквозь поры. Маленькие, легкие снежинки оседали на ресницах и тут же таяли; ветер дул прямо в глаза, заставляя веки непроизвольно смыкаться, он ловко пробирался под одежду, отчего по всему телу начинали бегать мурашки. Алексей не сопротивлялся холоду, не сжимал плечи, как это делали окружающие, которые, в большинстве своем, тоже были одеты не по погоде; легкой, но быстрой походкой он шел к автобусной остановке, радуясь белоснежной дымке, которой его встретил город. Новый день начался для него на редкость хорошо, жалел он лишь о том, что не смог этим утром полюбоваться Венерой из-за наплыва облаков.

Через пять минут он уже стоял в почти пустом автобусе и рассматривал с детства знакомый пейзаж: длинные, невысокие здания, наставленные по всей длине проспекта, окна которых доступны для наблюдателя в транспорте, особенно в темное время суток. Когда-то они были прикрыты деревьями, гордо возвышавшимися над тротуаром, но к двенадцатому году все они были жестоко вырублены, и вместо приятной теплой тени, которую листва бросала на дорогу, осталась лишь строгая, мертвая тень кирпичных строений. Конечно, многое в городе изменилось, как и во всем мире, и этого невозможно было избежать, перемены – основное проявление временного тока.

Правой рукой Алексей держался за поручень, а левой поддерживал небольшой, но тяжелый рюкзак, висевший на плече. В рюкзаке были его личные вещи, документы, фотографии и чистая одежда, а так же подарки маме: хрустальная электрическая ваза с голографическими цветами и коробка дорогих  французских конфет. Его аудиоплейер был абсолютно разряжен и мирно покоился в кармане куртки. Он стоял, полностью погруженный в размышления о чем-то, и все сопутствовавшие эмоции выражались на лице. Он нередко отключался подобным образом, иногда он просто ни о чем не думал, в мозгу происходила лишь подсознательная нервная деятельность, импульсы, исходившие из него и распространявшиеся по нервной системе, контролировали все тело: заставляли мышцы ног находиться в напряжении, передавали сигналы зрительных рецепторов в мозжечок, реагировали на колебания барабанных перепонок и переносили информацию в скрытые отделы памяти. Алексей понимал, насколько сложные процессы происходят в человеческом организме, и поражался каждый раз, когда представлял себе эту продуманную до мелочей природную конструкцию; но сейчас он думал не об этом.

Его мысли не останавливались на чем-то конкретном, они свободно витали между землей и звездами, между прошлым и настоящим. Что касается будущего, то более всего на данный момент его волновала предстоящая встреча, которой он с нетерпением ждал больше месяца. Этот день, двадцать пятое марта – день рождения его матери, ради этого дня он взял отпуск ровно на неделю и приехал из города Нового Звездного в Северогорск.

   - Выходите? - Пожилая женщина, стоявшая позади, прервала его размышления.

Алексей, встрепенувшись, посмотрел сперва на нее, затем в окно и, резко кивнув головой, в полголоса ответил:

- Да.

Автоматические двери с шипением открылись перед ним. Он вышагнул из автобуса и, сделав глубокий вдох носом, взглянул на небо – он делал так всякий раз при возвращении домой. От снега небо казалось белым, как молоко, лишь серые слоистые облака делали его немного хмурым; город, снег и небо, казалось, смешались в единую светло-серую массу, составляющие которой невозможно было различить издалека.

Постояв так несколько секунд, Алексей спустился в подземный переход, где уже сидели бродяги и выпрашивали у прохожих мелочь; быстрым шагом, не обращая ни на кого внимания, он прошел к другому выходу – с этим переходом у него были связаны крайне неприятные воспоминания.

Между тем, город все более оживлялся, шум автомобилей усиливался, и небо понемногу очищалось, а густой снегопад постепенно сменялся теплыми потоками солнечного света. Северогорск выглядел так же, как и сутками ранее – скучно и однообразно, но это странное однообразие внушало страх – страх перед переменами; кто-то ощущал его, в разной степени, конечно, а кто-то жил одним днем, не беспокоясь ни о чем, кроме того, что его окружает. Последние были в большинстве.

Каждый раз, приезжая домой во время отпуска, Алексей встречал все новые плоды прогресса: его внимание было привлечено то шикарным автомобилем не знакомой ему модели, то огромным плазменным монитором на стене высотного здания, то роскошной девушкой в полупрозрачном, но теплом синтетическом комбинезоне. Надо сказать, Алексей никогда не отставал от моды, он умело совмещал самые последние новинки с давно любимым стилем: одет он был в свободные, даже широковатые брюки – наполовину из джинсы, наполовину из кожи, довольно броскую синюю фетровую кепи, надетую козырьком назад, легкую весеннюю куртку мягкого синего цвета, с белыми рукавами под манер американской школьной спортивной формы и белые кроссовки с почти плоской, как следует прошитой подошвой и крупным, пестрым лейблом голубого цвета в виде звездочки, вписанной в пятиугольник. Каждый второй прохожий останавливал на нем свой взгляд, иногда оценивающий, иногда подозрительный, а иногда и одобрительный; Алексея это почти не смущало – нельзя сказать, что он не обращал на это внимания, просто ему нравилось выделяться  из толпы, причем не только внешностью, но и поступками; что же касается поведения, он вел себя не вызывающе, но свободно, и вообще был свободен от комплексов и предрассудков. Ему ничего не стоило остановиться около дороги и начать танцевать под музыку в плейере или же, разбежавшись с полшага, выполнить какой-нибудь трюковой элемент.