Возрождение - [154]

Пафос из него так и прёт. Причём не напускной, не красивости ради, а от убеждения. Что и в самом деле вырезать целую расу – благо. Я помню, сколько было разговоров вокруг Чечни. Пусть я тогда был ребёнком, но отец не считал, что подобные темы "не для детских ушей", а потому и не сдерживался, слыша мнения о том, что Чечню надо окружить пятью рядами колючей проволоки, а потом всех внутри периметра под нож. Сразу на мат переходил… Не бывает народа-преступника, народа-негодяя, народа-подлеца. Только отдельные личности могут претендовать на эти сомнительные "титулы". Всегда найдётся часть народа, готовая пойти за теми, у кого хорошо подвешен язык, кто найдёт, за какие ниточки подёргать, что пообещать. Возможно, изрядная часть. Но не все.

Я не верю, да и не поверю никогда, что суаши были одинаковы в этой описанной жестокости, в стремлении повелевать, в получении удовольствия от кровавых наслаждений. К примеру, этот Войтен, про которого экзорцисту и его ученику рассказала Галя. Ведь на верную смерть шёл, отсылая телохранителей, вручая им семена, из которых должен был возродиться его род. Коренных землян, правда, не спросил... но оно и понятно. Окажись я последним человеком, имей возможность возродить человеческий род – на что готов буду пойти? Уверен… нет, надеюсь, что на многое.

- Кажется, мне пора…

Голос Тесея относительно бодр, но вот выглядит он не очень. Держится из последних сил, лицо белое, на лбу испарина, струйка пота стекает по виску. Пальцы прижимаются к раненому боку, кинжал всё так же торчит из тела – это в кино, да и то только нагнетания напряжённости ради, нож сразу извлекают из раны и картинно бросают рядом с пока живым телом, чтобы тронуть душу зрителя пятнами кетчупа на блестящем лезвии. На деле это приведёт только к ухудшению. Пока клинок на месте, он не даёт крови совсем уж свободно вытекать. Хотя вижу, как тёмные струйки сочатся у Тесея меж пальцами.

- Ещё одни вопрос. Последний, - торопливо сказал я и, не дожидаясь согласия, выпалил: - Ритуал Посвящения, что это?

- Последний, хорошо, - он уже не кивал, сил оставалось только шевелить губами, взгляд остановился, зацепившись за какую-то точку на стене. – Ритуал, да… Не знаю, мальчик. Ты разочарован, верно? Хочешь всё-таки взрастить из вашей подопечной истинную суаши? Не выйдет, три дня – малый срок. Никто, кроме суаши, не знает, что такое этот Ритуал. А они не говорили, хотя мы спрашивали, да. Мы умеем спрашивать. Словно, пройдя Ритуал, они начисто стёрли его содержание из памяти. Или им стёрли, это вполне возможно. Я знаю место, откуда начинается путь, знаю правила, но эти мелочи Фрейру известны. А вот что дальше… Никому, кроме суаши по крови, не удалось войти в Храм. Создатели надёжно защитили это место от своих творений, да. Только перестарались. Сами там не могут находиться долго, несколько часов от силы.

Силы зримо оставляли его. Голос, в начале внятный и размеренный, упал до едва слышного шёпота. Пальцы, прикрывающие рану, расслабились, кровь потекла быстрее.

- Вот и всё…

Кажется, он что-то хотел сказать напоследок, но не успел. Тело чуть дрогнуло, дыхание замерло на губах.

Глава 8. В которой Фёдор находит выход из сложной ситуации, а Миша пытается разобраться в своих чувствах.

Лену отвели в комнату почти сразу после того, как этот странный седой мужчина, одновременно и невероятно жестокий, и в чём-то очень несчастный, скончался. Она не протестовала, скорее обрадовалась – не хотелось никого видеть. Странно осознавать, что жить тебе осталось так недолго. В том, что спутники Тесея вполне способны исполнить угрозу (точнее будет сказать – обещание) – девушка не сомневалась. И, к удивлению, поняла, что не слишком-то корит себя за то, что поддалась уговорам Фаррела. Ну или Фёдора, или Фрейра, какая разница-то. Убили бы и там, прямо в Москве, а то и просто дома, заодно прихватив и отца. Мачеху… нет, её тоже жалко, хотя отношения и сложные, но живой же человек. Зато увидела новый мир, пусть и одним глазком.

Так что на Фёдора обиды не было. Ведь пытался защитить, и по-прежнему пытается, вон, изранен по самое не хочу, а ведь мог бы сбежать. Дурой Лена себя не считала и из всего услышанного выводы сделала. Желай по-настоящему Тесей убить Фёдора, сделал бы это уже давным-давно. Нашёл бы способ, за тысячи-то лет. Видимо, не так всё просто. И эта его оговорка… может, кто и не заметил, а Лена услышала и поняла правильно. Только вблизи он смог ощутить её отличие от просто человека.

Хотя это в голове как-то не укладывается. Да и не верила она – не то чтобы вообще, просто всерьёз не воспринимала все эти разговоры о генах суаши, о том, что она – возрождённая. Так, услышав нарочитый комплимент, не принимаешь его на свой счёт на сто процентов, понимаешь, что где-то тебе польстили, где-то недостаточно хорошо тебя знают. Комплимент всё равно приятен, не без этого, но только полный наивняк примет его за чистую монету.

Правда, когда то же самое заявил умирающий, Лена почти поверила. Она много читала, в том числе фантастики самого разного уровня, и ситуации, когда девушка вдруг оказывается наследницей древнего могучего рода, или потомком ведьм, или вообще похищенной в детстве принцессой из другого мира, в тех книгах встречались сплошь и рядом. И, читая, она – как и другие поклонники такого рода литературы – вольно или невольно примеряла авторский вымысел на себя. Мол, вот я бы, на месте героини… Что ж, вот и оказалась на том самом месте… Или, вернее, в том самом месте. Куда свет никогда не попадает.