Возрождение, или Граната в руках обезьяны - [37]

Осторожно достал книгу, аккуратно разложил на колоде. Девчонка дрожащими пальчиками раскрыла ее, проведя по странице, нашептывала про себя еле слышные звуки. Прошла, казалось, вечность, и Эврика подняла голову, слезы лились струйками с глаз.

— Я ничего не понимаю, — словно гром с ясного неба, прозвучал приговор.

— Как ничего?

— Не знаю. Буквы почти все знакомые, но слова не понимаю, — еще сильнее разревелась, как дитя, Эврика.

— Тише, успокойтесь, молодежь, я же вам рассказывал, согласно легенде, в древнейших из древних имелось много языков, вот оно, подтверждение. Если хорошо присмотреться, возможно, найдется и общее, как у нас с Эврикой.

После этих слов у меня все потухло, и я обмяк, как тряпка, закрыл книгу.

— Подожди, вот здесь, — глядя на обложку, остановила меня умничка. — Если немного изменить пару букв, то получим…

Она медленно провела пальцем по слову «Гicторыя», на песке пола начертила другое слово с обложки «Historia», заменила «Г» на «Н».

— Получается, эта книга по истории!

— Ну Эврика, настоящая Эврика! — с восторгом произнес я. — А ты сразу в плач. Давай дальше поищем.

— Что такое настоящая Эврика?

— Ну это так, сорвалось от восторга, — оправдался в ответ, ну не говорить же ей о жене для опытов. — Давай еще поищем.

— Ага, здесь на картинке много людей и слово «кампанiя», и на нашем языке «kompani» значит группа.

— Погодь, если написать наши буквы в столбик угольком, а напротив древнейшие, которые мы заменили, то получим перевод.

— Ух ты, теперь и ты настоящий Эврик! — ошарашила девчонка.

Дед упал на бок и зашелся со смеху. Я готов провалиться на месте.

Эврика улыбнулась, не понимая, и написала, буква «Г» — это «Н», «П» — «Р».

— Буква «С» имеет разный звук, «ц», «к», «с», смотря где стоит.

Денно и нощно мы погружались в книгу. Так летели дни напролет, многие слова расшифровали, но толку маловато, вроде правильно подставляли буквы, читали слова, и все тщетно — на нашем языке они ничего не значили. Много слов подобрали по картинкам. По предмету и его предназначению подбирали действия, затем эти действия подставляли к другим предметам. Так немного увеличили словарный запас знания белорусского языка.

— Еще бы книг с картинками побольше нам, — с горечью произнес я.

— Вряд ли, надо знать ключевые слова, особенно слова действия, а не название предметов, на которые указывают твои рисунки.

— Ладно, будь по-вашему, придется идти в пещеру, где бабушка нашла книгу, — как божьи слова прозвучали над головой голосом деда.

Я был без ума от счастья, обхватил деда и расцеловал.

— Задушишь, медведь косолапый, — чуть дыша, прошипел Мастер. — Но это будет по весне, сейчас под снегом бесполезно искать.

— Ну и кто ты будешь после этих слов? — пробурчал я.

— Опять ссоритесь, сколько можно? — заступилась за деда Эврика.

Джон

Зима выдалась суровой, снегом завалило все вокруг. Наше селение напоминало чистое ровное поле, сизый дымок струился из-под снега, указывая местонахождение жилищ. Словно многоголовый дракон раскинул головы в стороны, спал, покрытый белоснежным покрывалом. Иногда из-под снега, словно суслики из норы, появлялись люди. Они гуськом спускались к незамерзающему роднику или шли по протоптанной тропинке в лес за хворостом. Странная картина представлялась постороннему наблюдателю, из-за высоких сугробов виден был только хворост, перемещающийся сам по себе.

Охотники на плетеных снегоступах чинно вышагивали, не проваливаясь. Зато как неудобно нести добычу, имея увеличенный вес, если провалишься, то вылезти с огромной обувью сущая проблема. Крупную дичь приходилось отпускать, не дотащишь, порой, бывало, завалишь лося, пойдешь за помощью, а за это время волки растерзают всю тушу, остатки унесут в логово.

— Жаль, Спаса нет с нами, он нам бы такие дороги топтал, — вспоминали о зубре за костром вояки.

На днях пропал Джон, охотники часто пропадали на недельку-вторую, но это летом, зимой больше суток опасно, хищник ходит голодный и мороз.

— Поищите, други-воины, своего собрата. Трое суток отсутствует в селении, не случилась ли беда? Надеюсь, жив еще, и помощь ваша окажется вовремя, — с такими напутствиями старейшина отправил отряд на поиски Джона.

Ближе к вечеру отряд явился, не запылился.

Джон, выслеживая стаю косуль, в ельнике наткнулся на раненого лосенка. Поодаль снег окрасился кровью, видно множество волчьих следов, по-видимому, мать-лосиху разорвала стая и растащила кто куда, молодого нашел старый волк-одиночка, который бродил за стаей, подбирая остатки. Привести в исполнение закон природы не успел, помешал появившийся невовремя Джон, спугнул его. Охотник присел, достал нож, все равно не выживет. Лосенок был не очень крупный, видно, родился не весной, как обычно, а ближе к концу лета. Когда провел по бархатистой шерстке рукой, теленок поднял голову и положил морду в ладонь, прося защиты. Дрогнуло сердце воина, в сознании перед глазами всплыла картинка резвившегося Спаса, только в беде его смогли приручить. Прощупал все кости, осмотрел раны, все вроде несерьезно, видно, клыки у отшельника изрядно обломались. Разрезал рубашку на полосы, перевязал раны, помог ему встать на ноги. Не спеша, протаптывая тропу, а где и разгребая снег снегоступами, процессия двинулась в обратную дорогу. Лосенок то ли узрел заботу и доброту человека, то ли оказался в безвыходной ситуации, шатаясь, неловко переставляя ноги, плелся сзади. К вечеру Джон подстрелил волка, шедшего следом, наверняка его добыча. Достал стрелу и снял шкуру хищника, на морозе самая ценная вещь.