Возрождение - [16]

– Отца и братьев арестовали – я не знаю, по какому праву – мать и сестра сбежали, а дом разграблен. Отец поручил мне доставить это письмо и бумаги вам, – Эцио вытащил из сумки документы.

– Благодарю, – Альберти надел очки и поднес письмо Джованни к свету, источником которого служила свеча, стоящая на столе. В комнате не раздавалось ни звука, кроме тиканья часов и редкого потрескивания искр от затухающего огня. О том, что в комнате есть кто-то еще, Эцио позабыл.

Альберти целиком погрузился в чтение документов. Время от времени он убирал один из документов в карман черного дуплета, другие же осторожно складывал на стол рядом с остальными бумагами.

– Случилось ужасное недоразумение, мой дорогой Эцио, – произнес он. – Это правда, были выдвинуты обвинения – серьезные обвинения, – и суд назначен на завтрашнее утро. Но, кажется, кто-то просто проявил излишнее рвение. Не волнуйся. Я все улажу.

– Как? – Эцио было сложно поверить в услышанное.

– Документы, которые ты принес, доказывают существование заговора против твоего отца и всего города. Я представлю эти бумаги на утреннем слушании, и Джованни и твои братья будут освобождены. Я гарантирую.

Облегчение охватило Эцио. Он схватил ладонь гонфалоньера.

– Как я могу отблагодарить вас?

– Правосудие – моя работа, Эцио. Я говорю это со всей серьезностью и, – на секунду он запнулся, – к тому же, твой отец один из моих лучших друзей. – Альберти улыбнулся. – Но где же мои манеры? Я даже не предложил тебе бокал вина. – Он замолчал. – Тебе есть, где переночевать? У меня еще есть неотложные дела, но слуги накормят тебя и приготовят постель.

Эцио и сам не понял, почему отверг столь щедрое предложение.

Уже было далеко за полночь, когда он покинул поместье гонфалоньера. Снова накинув капюшон, он крался по улицам, пытаясь привести мысли в порядок. Немного погодя, он понял, куда несут его ноги.

С легкостью, какую не ожидал от себя, Эцио забрался на балкон. Возможно, необходимость попасть туда придала ему сил. Он осторожно постучал в ставни.

– Кристина! Любимая! Проснись! Это я!

Он ждал, тихо, как мышь, и прислушивался. Эцио услышал, как она встала, а потом из-за ставень раздался ее голос.

– Кто там?

– Эцио.

Она осторожно приоткрыла ставни.

– Что? Что случилось?

– Можно я войду? Пожалуйста.

Уже сидя на ее кровати, он рассказал ей всю историю.

– Я знала, что что-то случилось, – сказала она. – Отец выглядел обеспокоенным сегодня вечером. Но старался вести себя так, словно все в порядке…

– Я хочу остаться у тебя на ночь. Не волнуйся, я уйду до рассвета. И мне нужно кое-что оставить у тебя для сохранности. – Он отцепил сумки и положил между ними. – Я могу доверять тебе?

– Конечно, можешь, Эцио!

И в её объятиях он провалился в тревожный сон.

ГЛАВА 4

Утро выдалось пасмурным и хмурым, и, хотя небо было затянуто облаками, город казался подавленным из-за удушливой жары. Эцио пришел на площадь Синьории и, к своему удивлению, увидел, что там в ожидании собралась огромная толпа. Помост был уже поставлен, на нем стоял стол, покрытый тяжелой парчовой тканью, украшенной гербом города. Рядом со столом стояли Уберто Альберти и незнакомый Эцио высокий, крепко сложенный мужчина с орлиным носом и внимательным, задумчивым взглядом. Оба были одеты в мантии благородного темно-красного цвета. Но внимание Эцио привлекли вовсе не они, а другие люди на помосте – его отец и братья. В цепях. Позади них находилась высокая конструкция с тяжелой поперечной балкой, с которой свисали три петли.

Эцио пришел на площадь в приподнятом настроении – разве гонфалоньер не сказал ему, что все разрешится сегодня? Теперь его чувства изменились. Это какая-то ошибка, ужасная ошибка. Он пытался пройти вперед, но не смог пробиться через толпу. Эцио ощутил приступ клаустрофобии. Отчаянно пытаясь успокоиться, он остановился, опустил на лицо капюшон и поправил меч, висящий на поясе. Конечно, Альберти не подведет его.

Эцио заметил, что высокий мужчина, – испанец, судя по его одежде, лицу и телосложению, – все время настороженно осматривает собравшуюся толпу. Кто он такой?

Что-то шевельнулось в памяти Эцио. Может, они где-то встречались прежде?

Гонфалоньер, великолепно выглядящий в своей официальной одежде, простер руки, призывая людей к молчанию, народ мгновенно стих.

– Джованни Аудиторе, – повелительно произнес Альберти, но в его голосе острый слух Эцио уловил нотку страха. – Ты и твои сообщники обвиняетесь в измене. Чем вы можете доказать свою невиновность?

Джованни выглядел удивленно и встревожено.

– Документами, которые были доставлены тебе прошлой ночью.

– Я ничего не знаю ни о каких документах, Аудиторе, – ответил Альберти.

Эцио догадался, что это показательный судебный процесс, но он не понял, почему все выглядит, как предательство со стороны Альберти. Эцио крикнул: «Он лжет!», но его голос утонул в реве толпы. Он постарался пройти ближе, распихивая недовольных горожан, но людей оказалось слишком много. Эцио был зажат среди них.

Альберти снова заговорил.

– Доказательства против тебя были собраны и тщательно изучены. Они неоспоримы. В отсутствие каких-либо убедительных доказательств обратного, данной мне властью я вынужден признать тебя и твоих сообщников – Федерико и Петруччо, а так же отсутствующего здесь сына, Эцио, виновными в совершенном преступлении, – он замолчал, ожидая, пока толпа успокоится. – Сим я приговариваю вас к смерти. Повесить. Немедленно.