Возраст дождя - [11]

Агген в нетерпении ходила по кухне, потом выбралась на крышу и принялась разгуливать по стене. Филипп слышал дробь ее шагов, а время от времени она заглядывала снаружи в окно кухни.

Наконец завтрак был готов. Скорченные темные тушки, пропитанные маслом, были поданы на большом блюде.

— Плоскоглазые тоже едят нашу еду? — спросила мама, глядя в сторону.

— Разумеется! — быстро ответила Агген. — Плоскоглазые похожи на нас во всем, кроме глаз.

— Тебе лучше поскорее избавиться от него, Агген, — предупредила мать. — Никогда не знаешь, чего можно ожидать от плоскоглазого.

— А тебе-то это откуда известно? — удивилась Агген.

Мать пожала плечами и не ответила.

Агген заметила:

— Вот я весь вечер разговаривала с плоскоглазым и изучила его с ног до головы. Я помогала ему идти и тыкала в него палкой, а еще вытащила его из куста — поэтому на нем такая ужасная, вся разорванная одежда. А ты где встречала плоскоглазых?

— Нигде, — ответила мама, — поэтому у меня до сих пор и не было неприятностей.

— Мама, ты будешь завтракать? — спохватилась Агген.

— Я потом поем, — ответила мама и, к облегчению девочки, вышла наконец из кухни.

Филипп набросился на еду, и в мгновение ока они с Агген опустошили блюдо, хотя жареные зверьки были очень горячими. Филипп сгрыз их вместе с костями и позвоночником, чем завоевал уважение своей новой подруги.

— Некоторые возятся, возятся, каждую косточку будут обсасывать и потом выложат целый скелет на тарелке, — пробурчала она неодобрительно. — А которые как мы — те по-настоящему едят!

Филипп не мог с ней не согласиться. Зверьки удобно устроились у него в животе, принялись там урчать и греть его, они обласкали все его изголодавшиеся внутренности и наполнили его покоем.

— Хорошо быть сытым, — заметил он.

Агген кивнула:

— Вот ты меня понимаешь.

Некоторое время они ни о чем не разговаривали и ничего не делали — просто лежали на полу кухни и переживали свою сытость.

Потом Филипп сказал:

— Я должен во что-то переодеться.

Агген пожевала губу, зевнула и наконец нехотя встала.

— Я тебе что-нибудь найду. Никуда не уходи.

Она потянулась, изогнувшись, потом ловко спрыгнула в люк, открытый в полу кухни, и пропала из виду. Филипп подобрался к этому люку и с любопытством заглянул вниз. Ему открылась круглая комната с множеством полок по стенам. Между полками были развешаны всякие вещи, например одежда, обувь в особых длинных сеточках, а также очень странные предметы, в которых Филипп угадал игрушки и школьные принадлежности Агген. На полках стояла посуда и разная взрослая утварь. А еще там имелись гирлянды, на которые были нанизаны диски вроде того, что подобрал вчера Филипп. Только Филипп подобрал золотой, а эти были из более простого и тусклого материала, может быть олова.

Филипп отодвинулся от люка и снова растянулся на спине. Пошевелил больной ногой. Она болела значительно меньше.

И тут из люка на пол кухни хлынули ткани. Они лезли и лезли снизу, неустанно драпируясь и формируя все новые и новые складки, и в конце концов образовалась целая гора всякой мануфактуры. Она неистово шевелилась и вдруг взорвалась, словно случилось извержение вулкана, ткани рассыпались, и из люка явилась голова Агген. Девочка забралась в кухню, уселась на корточки и стала раскладывать ткани.

— Гляди, — приговаривала она при этом, — вот отличные штаны. И рубашка в тон. Но тебе будет маловата. А может, и не будет. Ты должен померить. Или нет, смотри — вот эта еще лучше. И в плечах будет в самый раз. А я надену вон ту.

Она выхватила из кучи красную шелковую рубаху и приложила к себе.

— Ты тоже будешь переодеваться? — спросил Филипп, чувствуя странную неловкость.

— Конечно! — ответила Агген бойко. — Ты закроешь глаза, а я переоденусь. Только ты не так закрой, как я обычно делаю, с подглядываньем, — а по-настоящему.

— Зачем тебе переодеваться? — настаивал Филипп.

— Я ведь тебе вчера рассказывала, что хочу покататься с парольдоннерами, а для этого надо нарядиться парнем, иначе они не возьмут в компанию. Забыл? — Она сморщила нос. — У тебя короткая память, совсем как у моей подруги Кахеран, которая сегодня в одного влюблена, а завтра в другого.

— А ты? — поинтересовался Филипп. — Ты тоже в кого-нибудь влюблена?

— Я? — Она расхохоталась. — Я вообще это все презираю, потому что — глупости. В нашем возрасте!.. Смешно. Да это и всегда смешно, но просто так положено. Я выше таких дел.

Филипп поразмыслил над услышанным и понял, что стремительно забредает в тупик. Любовь оказалась чем-то, что было напрочь лишено какого-либо возраста. Она могла начаться в любой момент и росла вместе с человеком. По этой причине Филипп считал любовь самым опасным чувством, с которым лучше не связываться.

Так он и сказал.

— Ты меня понимаешь, — произнесла Агген, уже не в первый раз.

Сначала Агген закрывала глаза по-честному, а Филипп переодевался, потом Филипп тоже зажмурился, и тоже по-честному, а Агген натянула на себя мужскую рубаху и штаны.

— Мы можем стать как братья, — предложила она.

Филипп охотно согласился считать ее своим братом.

Уладив эти дела, они уселись на гору не пригодившейся одежды, и Филипп показал девочке золотой диск.