Вознесение черной орхидеи - [118]

Допив кофе и накрыв пирамиду гренков крышкой, чтобы не остыли, быстро переоделась в красное платье до колена, нанесла легкий макияж, почти закончила формировать ломаные локоны, когда звонок в дверь заставил подпрыгнуть на месте. Кто мог прийти в такую рань? Может, Лекси решила сделать круг и заехать за мной? Едва не роняю на пол челюсть, обнаружив по ту сторону двери Дениса с большими пакетами в руках. Он в прекрасном расположении духа.

- Мне сказали, что здесь умирают с голоду! - Делаю приглашающий жест рукой, не успев сообразить, что в прихожей туфли и пальто Алекса, а шум воды в ванной палит нашу контору посильнее моего румянца. Впрочем, на лице обаяшки Дениса сплошной покер фейс, так зеркально похожий на застывшую маску его босса. Он наверняка видел авто на стоянке, я пойму это позже, и даже наше подобие приятельских отношений не позволяет ему проявление каких-либо эмоций по отношению к увиденному.

- Привет! Заходи! – Инстинктивно тяну руки к пакетам, встречаю предупреждающий взгляд: не смей хватать тяжести, я мужчина или где? – Есть минутка, налью кофе? Завтракал? Не разувайся, придумал тоже…

Он уверенно идет за мной на кухню, выгружает содержимое пакетов на полки холодильника. От кофе отказывается.

- Юляш, честно, скоро из ушей польется. К тому же мне за документами надо на другой конец города, они Александру к десяти нужны. Не грусти. Увидимся!

Успевает свалить за пять минут до возвращения Алекса из душа. Я уже прикончила вторую чашку остывающего эспрессо и занята приготовлением новой порции, и, когда земная реинкарнация египетского бога появляется на кухне, гашу улыбку и сладкую дрожь, вызванную его присутствием.

- Я не знаю, какой именно вы любите… - ставлю перед ним чашку и маленькую сахарницу с ложечкой. Руки слегка дрожат, наверное, от этого пристального взгляда, и я предусмотрительно не смотрю в его глаза. Сердце отсчитывает ускоренный ритм нового танца, желание оказаться в теплых объятиях бьет все рекорды… Это настолько по-новому, так не похоже на то, что было с Димой, что смущение и дезориентация неминуемы. Сдавленно охаю, ощутив прикосновение теплых пальцев к скуле, и непроизвольно дергаюсь, уронив чайную ложечку.

- Тебе неприятны подобные прикосновения? – его голос такой же теплый, как и замершие на щеке пальцы. – Ты вздрогнула, словно чего-то испугалась.

Этого мне никогда не забыть. Триумфальный полет к звездам, желание опьяняющего единения, которое так жестоко прервано росчерком не сильной физически и такой уничтожающей морально пощечины, которая зародилась именно в подобном поглаживании. Горло сжимает опасной судорогой, я усиленно моргаю, чтобы не допустить слез. Я не хочу об этом говорить! Бросаю на него перепуганный взгляд, но его губы сжаты в сплошную бескомпромиссную линию, а слабость в моих подогнувшихся коленях больше не имеет ничего общего с эротической. Только покалывающий импульс передается сквозь подушечки пальцев в кровь, словно стремясь выровнять пульс и передать ментальный транквилизатор.

- Ничего… просто вспомнила… то, что хотела бы забыть. Пройдет.

- Я не хочу на тебя давить, ни в коем случае, но если решение идти дальше обоюдное, ты должна запомнить: саба никогда ничего не скрывает от своего дома. Я не имею права и не хочу причинять тебе боль, которую ты не сможешь выдержать. И терпеть ради моего удовольствия то, что для тебя неприемлемо, если мы будем вместе, ты тоже не станешь. Это не обсуждается.

Сглатываю… Еще немного, и мысль о том, что все происходит слишком быстро, поставит крест на этом зародившемся доверии. Твою ж мать!

- Тебе есть, что мне рассказать? Ты испугалась удара. Я правильно понял?

Киваю. Черт, не заставляйте меня сейчас говорить об этом! Только не сейчас… потом, может, даже вечером, обязательно, но…

- Я бы никогда такого не сделал. Это не в моих правилах. Успокойся, дыши глубже. Готова говорить об этом сейчас?

Трясу головой, словно пытаюсь сбросить, стряхнуть проскользнувшую мысль: не нужны мне эти отношения, не хочу снова раскрывать себя до критической отметки, сжигать дотла, опустошать и сходить с ума, когда они завершатся… Такой кратковременный минутный порыв, с опущенным взглядом, прямиком на дно кофейной чашки, – прошивай меня своими иглами-датчиками беспрепятственно, если даже ускорившийся ритм сердца и дрогнувшие плечи позволили тебе понять, что именно так меня напугало в этом жесте.

- Просто мне все еще тяжело об этом вспоминать. – Осторожно поднимаю глаза в надежде, что остановит движением ладони или ласковым словом, но, похоже, у Александра включился полноэкранный режим альфа-доминанта. Цепкие пальцы испуга и подавляющего волнения срывают блок, который я так и не смогла установить, требуют немедленного ответа. Какой выбор? Он уже сделан. С раздражением от этого испуганного бессилия вскакиваю, чтобы отнести полупустую чашку в мойку.

- Когда это случилось… ну, впервые… ничего такого не было. - Кран на 180 градусов, шум льющейся воды. - Я даже не запомнила… Просто подумала, странный бзик, неприятно, не более… - Его взгляд шьет корсетное плетение по моим напрягшимся позвонкам, пока еще не агрессивная, мягкая сыворотка правды через расстояние протянутой руки. – Просто когда… Мы были вместе, и я чувствовала себя в безопасности… я не знаю, что произошло, но… у меня было ощущение, что вырвали сердце одним этим ударом. Это как купол, в который временно перестали проникать даже звуки… Первым было недоверие… отказывалась верить в то, что это все-таки случилось… а потом…