Возмутители глубин - [50]

— Иди в гальюн, сожги это и пепел в унитаз спусти.

Так я и сделал.

— А как сложилась судьба командира?

— Сергей Викторович Симоненко окончил академию, вырос в замечательного флотоначальника, ныне вице-адмирал, возглавляет флотилию атомных подводных лодок. А ведь могли по навету списать на берег.

Я теперь анкетирование систематически провожу. И на кораблях, и в штабах. Служить без этого не могу. Ведь если нет поддержки снизу, нельзя руководить военным коллективом, а подводным в особенности.

— Вячеслав Алексеевич, случались ли на боевых службах подвиги в ординарном смысле этого слова?

— Все дело в том, что считать подвигом». Боевое патрулирование у берегов вероятного противника с термоядерным ракетодромом на горбу — само по себе подвиг, коллективный подвиг всего экипажа Но подвиг, ставший нормой, перестает быть подвигом в глазах общества или большого начальства… Не так ли?

Вам ну лены личности^. В декабре 1984 года на боевую службу экстренно вышел подводный ракетоносец К-140. Командовать им был назначен капитан 1-го ранга Александр Николаевич Козлов, побывавший в тот год еще в двух автономках. И хотя уже был приказ о его переводе в Москву, он вынужден был без отпуска (!) снова идти к берегам Америки, поскольку у молодого командира К-140 не было допуска на управление кораблем такого проекта Козлов ответил «Есть!» и повел крейсер в океан. А через неделю его хватанул инфаркт миокарда Дать радио и вернуться? Но тогда в стратегической обороне страны возникнет ни чем не прикрытая брешь. Козлов принимает решение продолжать поход На время его заменили капитан 2-го ранга А. Лашин, выходивший в море на командирскую стажировку, и старпом, капитан 3-го ранга С. Егоров. Известно, как инфарктнику необходимы свежий воздух, спокойная обстановка, зелень… Но где все это взять в стальном корпусе под водой? Корабельный врач давал дышать своему пациенту кислородом из баллончиков спасательного снаряжения, выхаживал, как мог и учили. Через несколько недель Козлов, невзирая на боли в груди, заступил на командирскую вахту. Об инфаркте сообщил по радио только за двое суток до возвращения в базу.

На мой взгляд, Александр Козлов совершил подвиг, не оцененный в должной мере. Чтобы не подводить флотских медиков — куда, мол, смотрели?! — наградной лист на Героя Союза в Москву посылать не стали. А зря-

И вот я о чем еще думаю: Север делает нашу службу чище, чем она могла бы быть в иных климатических условиях-

Нам сегодня многого не хватает, того нет, другого- Но пуще всего не хватает нам гордости и достоинства Да, мы бедны. Но только не надо винить в том наших стариков. Не надо их топтать. Мне не стыдно, когда мой батя, приняв 9 мая чарку за Победу, марширует на месте и поет «Артиллеристы, Сталин дал приказ!» Он всю войну жег из пушек немецкие танки — четыре ранения, шесть орденов- Нельзя терять моральное право смотреть им в глаза — живым и мертвым. Да, я беден, но я горд И мне не стыдно смотреть в глаза своему внуку Славке Ему шесть лет. На парадах мы вместе обходим на катере корабли. Он стоит со мной рядом в форменке с гюйсом, в бескозырке и отдает честь нашему флоту. И как бы ни ругали нынешнюю молодежь, она идет нам на смену, и в ней есть свои Сергеи Преминины, свои, не известные нам пока — до трудного часа — герои. Надо только смотреть, кому ты сдаешь свой пост.

* * *

Вся тяжесть ядерного противостояния сверхдержав легла на плечи прежде всего экипажей атомных ракетных подводных крейсеров стратегического назначения. Это явствует и из самого названия этих кораблей, и из сути их боевой службы — быть в постоянной готовности к ракетному залпу, где бы они ни находились.

Поэт из моряков-подводников Борис Орлов сказал об этом так

За нашей подлодкой — невидимый след.

Не будет ни криков, ни шума.

Возможно, вернемся, а может быть, нет…

Но лучше об этом не думать!

Двадцать пять раз именно так уходил в моря адмирал Вячеслав Попов.

25 автономок.

25 разлук.

25 затаенных прощаний с миром живых навсегда.

25 неведомых миру побед… И в общей сложности — восемь лет под водой.

Один из командиров подводных ракетоносцев стратегического назначения, ныне контр-адмирал Николай Малов пишет:

«Когда в 1983 году США и НАТО развернули в Европе ракеты “Першинг-2” и “Томагавк” с подлетным временем к городам СССР не более 6 минут, советское правительство приняло адекватные меры: приказало своим подводным ракетоносцам вновь выдвинуться к берегам Америки. В той ситуации Ракетные войска стратегического назначения (РВСН) оказались малоэффективными. Боевая нагрузка на подводные корабли резко возросла. Многие экипажи выполняли по две боевые службы в год, иные проводили под водой (с учетом предпоходовой подготовки) до 200 суток при норме в 60…

…С 1967-го по 1993 год ракетные подводные крейсеры выполнили более 2000 походов на боевую службу, проведя под водой в общей сложности почти 500 лет. При чем это не просто плавание само по себе, а патрулирование с термоядерными баллистическими ракетами на борту — на грани войны и мира».

В годы Великой Отечественной летчики дальнебомбардировочной авиации, совершившие по 10 успешных вылетов, представлялись, согласно приказу народного комиссара обороны № 0299 к званию Героя Советского Союза. С известной натяжкой можно приравнять подводный ракетный крейсер к воздушному кораблю дальнебомбардировочной авиации. Однако ни один командир-подводник, имевший не то что 10, а 20 и более успешных «вылетов»-походов, приравненных к «боевым действиям в мирное время», ни один из них за всю историю стратегического сдерживания вероятного противника в океане не получил звезды Героя. Но почему? Может быть, потому, что этот незримый, но сверхнапряженный ратный труд был незрим для высокого кремлевского начальства, не обладал эффектом броского подвига?