Возьмите нас в стаю - [118]

— Знаешь старые фильмы, кэп? — спросил Вонг.

— Насколько старые?

— Докосмической эры.

— Немного, — слукавил Тим. Он обожал эти фильмы.

— Нам в училище показывали, для культурного развития. Я чувствую себя долбаным Люком Скайуокером!

И кораблик нырнул в ущелье.

* * *

Алекс спал плохо, несколько раз просыпался. То ему снилось, что на него темной бездны под ногами смотрят горящие глаза; то — что стены вокруг начали смыкаться и переваривают его. Несколько раз он просыпался, только чтобы снова увидеть все то же: пульсирующие огоньки на лианах, обвитых вокруг непомерно толстой туши лилуна в центре, Хонду и Леднева по обеим сторонам нее на том же пьедестале, и темные силуэты вокруг — Гора, Ния, Риу, черт его знает, кто именно. Дикарские пляски, камлания вокруг костра — примерно с тем же результатом..

Ему выдали что-то вроде спального мешка и сказали спать прямо здесь. Алекс был чуть не до слез благодарен тлилилькам за это и не собирался спорить, только пожалуйста, оставьте его в покое, дайте ему поспать, а потом желательно поесть, он согласен даже на этих прозрачных червей, только не заставляйте все решать прямо сейчас…

— Вставай, — Риу потрясла его за плечо. — Я дала тебе выспаться, сколько можно, но уже пора что-то решать.

Алекс промычал что-то, понимая с ужасом, что решать он ничего не в состоянии.

Тогда Риу сунула ему в руку какие-то капсулы.

— На, — сказала она. — Это универсальный стимулятор. Действует на всех кислорододышащих с двумя кругами кровообращения и выделенными органами фильтрации. У вас же все так?

— Угу, — согласился Алекс, давясь капсулой. — А у вас?

— А у нас один общий орган фильтрации, который вместо ваших печени и почек, а кругов кровообращения три. Ты не знал?

— Забыл, — соврал Алекс, который не вчитывался в детали биологии тлилилей.

— Надо что-то решать. Я пробежалась по своим контактам. Корабля у нас нет. Потом, я не знаю, что делать с вами. Официально Плот был уничтожен. Я не могу просто так предъявить вас правительству и сказать, что вы прятались здесь, у меня.

— Я думал, ты официально директор этой штуки. Этой рыбы то есть.

— Я не имею права в нее никого пускать. И я не собираюсь ради вас подставляться. И так уже…

— Между прочим, я по твоей наводке лез в эсминец! — спросонья Алекс почувствовал дикое возмущение. — Ты же хотела получить информацию?

— Мы ее получили, а ты спас своих. Так что мы квиты. Дальше я подставляться за тебя не собираюсь.

— Офигеть. То есть мы все трое официально мертвы?

— Вроде того. Был бы жив Аше, я бы придумала, что с вами делать…

— А он мертв?

— Понятия не имею. Связаться не получается.

— Черт… а как же Кора?

— С Корой никаких проблем. Ее мы примем в любой из наших подводных баз как родную. Вот с вами проблема. Там для вас ничего не приспособлено. Да и что вам толку там жить? Нам нужен космический корабль и вернуть вас к другим инопланетникам, передать им послание.

Алекс обхватил руками голову. За что ему все это? Он обыкновенный биолог, специалист по китообразным, дипломат-недоучка, он вообще послан сюда чисто для того, чтобы присматривать за декоративным элементом — Корой. У него болят руки, ноги, голова… в ней, правда, проясняется: капсулы Риу оказались и впрямь чудодейственными. Но это не значит, что от этой ясности становится виднее, что делать…

И тут Алекса, кажется, наконец осенило.

— Где Гора и Ния?

— Уплыли. Они не могут долго отсутствовать на своем месте, Гору хватятся. И так задержались.

— Они сказали, что делать дальше с Хондой и Ледневым?

— Нет. Гора не специалист по реабилитации вашего вида. Она уверена только, что Хонда еще может оправиться, а Леднев нет.

— Это я помню, — отмахнулся Алекс, который в другое время пожалел бы Леднева: немногословный врач ему нравился. Сейчас, однако, ему было совершенно не до этого. — Она не сказала, как заставить Хонду очнуться?

— Нет, ничего не говорила. А зачем нужна Хонда?

— Затем, что Хонда придумает, что делать. У меня, честно говоря, отказывает воображение. Давай эту свою капсулу. Их запивать надо?

— Нет, растворяются слюной.

Алекс испытывал странное чувство, когда заталкивал капсулу в полуоткрытый рот Хонды. У нее были суховатые губы, чуть влажные у внутренней границы, и мелькнула мысль, что он уже очень давно не прикасался ни к кому так интимно. Секс и все прочее никогда не привлекали его, но знание чужого человеческого тела… может быть, если бы это было ему доступно…

Он подумал о том, что, может быть, Хонда и Леднев были любовниками. Шона ему ведь намекала. Или то была Эрика? И вот странно, может быть, Леднев так прикасался к ее губам последним, а теперь больше не прикоснется…

Ну и где-то совсем на задворках мелькнула мысль, что, потеряв сознание, Хонда кажется очень некрасивой и что японские корни проявляются сильнее: у становится нее какое-то плоское, старое лицо. А обычно куда живее и куда моложе…

Хонда задохнулась, открыла глаза и до боли сжала руку Алекса.

— Господи… — прошептала она. — Господи.

— Всего лишь я, — он постарался дежурно пошутить.

— Нет, — пробормотала Хонда. — Там была песня. Такая песня. Я была уверена, что умираю. Нельзя жить и слышать, это, нет…