Возьми мое сердце - [48]

Робин Мур, двадцативосьмилетняя шатенка, адвокат по вопросам недвижимости, уже два года была замужем за Коулом. Она недовольно покачала головой и обратилась к свекру:

— Папа, я на сто процентов уверена, что Истон каким-то образом проник в квартиру Олдрича. Здесь, как мне кажется, и заключается разница между осуждением и оправданием. Во время дебатов присяжные будут ходить вокруг да около этого несчастного ящика.

— Совершенно с тобой согласен, — заметил Ричард. — Ты же знаешь, мы задействовали нашего детектива Бена Смита, он перешерстил все прошлые делишки Джимми. Когда Истой ненадолго оказывался на свободе, он нигде постоянно не работал, и если не мог добывать себе на пропитание воровством, то халтурил где-нибудь в обход бухгалтерии.

— Робин, у нас есть список всех заведений, которые постоянно доставляли что-нибудь по адресу Олдрича, — уныло произнес Коул, — например, прачечная, химчистка, супермаркет, аптека и много других. И все они отрицают, что хоть раз нанимали Истона — с оформлением или без.

Он сделал еще глоток из бокала с «Пино нуар» и продолжил:

— Лично мне кажется, что Истон никогда не трудился ни в одной из местных лавочек. Если уж ему и довелось попасть в квартиру Олдрича, то, вероятно, благодаря одиночной доставке от какого-нибудь частника, который заплатил ему черным налом. Как жаль, что нельзя показать фото Джимми домохозяйке Олдрича.

Обидно, что Истон попался на краже и выдвинул свой нелепый вымысел семь месяцев назад, а она скончалась через год после гибели Натали.

— Может, когда-нибудь он обчистил его квартиру? — предположила Робин.

Ричард отрицательно помотал головой.

— Там серьезная охрана. Но даже если бы Истону удалось туда влезть, он, конечно, что-нибудь прихватил бы, и пропажу скоро бы обнаружили. Уж поверьте, такой тип не ушел бы с пустыми руками!

— В клубе сейчас только и разговоров что о процессе, — вмешалась Эллен. — Ричард, не стану лишний раз напоминать, что судебных тайн я не выдаю, но иногда и тебе не помешает услышать мнение посторонних людей.

— И что же они думают? — поинтересовался ее супруг.

На его лице ясно читалось, что ответ жены он знает наперед.

— Вчера в нашей четверке по гольфу играли Тара Волфсон и ее сестра Эбби. Тара уверяла, что ей даже представлять противно, как Грег Олдрич вынимал деньги из ящичка, отсчитывал пять тысяч и давал их Истону как аванс за убийство жены. Она надеется, что ему дадут пожизненное.

— А Эбби? — спросила Робин.

— Она, напротив, была в той же степени уверена в невиновности Олдрича. Они так жарко спорили, что начисто забыли о гольфе. Но потом, еще до возвращения Ричарда из суда, Эбби мне перезвонила. Она услышала последние новости о процессе и изменила мнение. Теперь она тоже думает, что Олдрич — преступник.

За столом воцарилось тягостное молчание, которое решилась нарушить Робин:

— Если Грега Олдрича признают виновным, отпустит ли его судья домой, чтобы уладить дела перед заключением?

— Могу сказать точно, что судья Стивенс без промедления отменит залог, — ответил Коул. — Папа уже несколько раз пытался посоветовать Олдричу хотя бы предварительно распорядиться насчет Кейти.

— До сегодняшнего дня, стоило мне лишь заикнуться об этом, он сразу резко меня обрывал, — развел руками Ричард. — Грег прячет голову в песок и отказывается даже рассматривать возможность обвинительного приговора. Если вердикт подоспеет к завтрашнему дню, хотя это маловероятно, — я даже не уверен, догадается ли Грег заранее попросить кого-нибудь отвезти Кейти домой. Хуже того, я сомневаюсь, назначил ли он опекуна, который позаботится об этой несчастной девчушке. Мать Кейти была единственным ребенком в семье, и у Грега не имеется ни братьев, ни сестер; правда, у него есть кое-кто из двоюродных, но они живут в Калифорнии, и он с ними вообще не видится. Словом, никакой другой родни нет...

— Господи, спаси его дочь, — печально вымолвила Эллен Мур. — Спаси их обоих...

40

После передачи Майкл Гордон вышел из Рокфеллеровского центра и пешком отправился к Олдричу на перекресток Парк-авеню и Шестьдесят шестой улицы. Преодолеть предстояло около мили, но Майкл привык к быстрой ходьбе. Дождь кончился; влажный прохладный воздух приятно освежал лицо.

Прежде чем покинуть зал суда, Грег сказал ему: «Вечером я буду ужинать дома вдвоем с Кейти. Возможно, в последний раз... Приглашаю к нам, когда у тебя закончатся съемки Мне надо кое-что с тобой обсудить».

«Разумеется, Грег...» На языке у Майкла вертелись разнообразные слова утешения, но, взглянув на помрачневшее лицо друга, Майкл все их отверг: так он мог лишь оскорбить его. Грег и сам явно понимал, что страшно навредил себе своим выступлением, и только больше от этого мучился.

Натали... Перейдя Парк-авеню и устремившись на север, Майкл живо вспомнил ее лицо. В радостном настроении она бывала веселой и очень душевной, с ней было так приятно общаться... Но если вдруг она хандрила из-за неудачной репетиции или из-за стычки с режиссером по поводу очередной героини — тогда она была несносна. Грегу требовалось терпение святого, чтобы быть ей поверенным и защитником.

Не это ли он стремился донести до суда, когда признавался, что подглядывал за Натали в окно дома на Кейп-Коде? Не это ли Грег отчаянно пытался объяснить Эмили Уоллес, которая сурово допытывалась, зачем он разъезжал у дома Натали на следующий день? И как же он оправдывал свое поведение? «Я переживал за ее душевное состояние».