Возмездие - [5]

Оглянувшись по сторонам, Чайка понял, что они в окружении. Вместе с Летисом в его группе оставалось не больше пятнадцати бойцов, а от остальных отряд Чайки отделяло несколько шеренг пехотинцев сената. «Приплыли, — мотнул головой Федор, позабывший об осторожности и, приготовившись продать свою жизнь подороже, — жаль так глупо умирать, но зато с клинком в руке. Хотя бы весело».

Он уже собирался издать боевой клич и призвать морпехов к прорыву сквозь ряды неприятеля к своим, но то, что он увидел в следующее мгновение, его просто потрясло. Крик застрял в глотке от удивления. Летис тоже уразумевший, что жить им осталось недолго, если не предпринять срочных мер, вдруг прыгнул в сторону, ударил ближнего пехотинца сената мечом и схватился за осадную лестницу. Ее тащили на себе четверо солдат противника, оказавшиеся рядом. Еще двое морпехов помогли Летису очистить ее от цеплявшихся рук, просто отрубив их. Они не понимали, чего хочет Летис, но сделали все верно. А сам великан резким движением вдруг вздернул лестницу вверх.

— Ты что, — крикнул Федор в изумлении, — к богам поближе собрался?

Но Летис не ответил. Он лишь толкнул лестницу вперед на шеренги противника и, пока она падала, устремился по ней бегом. Летис успел пробежать по лестнице метров семь, подминая под себя солдат сената, пытавшихся прикрыться щитами. А когда она вдруг закончилась, просто прыгнул с разбега в самую гущу врагов. Но это, как успел заметить Федор, было уже почти на самом краю отряда сенатских пехотинцев. Оттуда раздался грозный рык, и тотчас полетели головы. Летис был без щита, но этот только прибавило ему прыти. С другой стороны на выручку Летису и остальным ударили морпехи.

— Ребята, — радостно воскликнул Федор, когда заметил просеку на месте «утопленной» в порядках противника лестницы, возникшую после прорыва его друга, — путь свободен. Осталось только выйти из окружения. Вперед, за мной!

Объединившись с остальными, морпехи опрокинули остатки отряда противника, которому так и не удалось добраться до башни и отомстить за обстрел. Больше того, быстро скрывшиеся в крепости нападавшие потеряли здесь половину своих людей и все лестницы.

— А ты молодец, — похвалил Федор своего друга, когда все было кончено, и они, закинув за спину вновь обретенные щиты, шагали вверх по склону, стремясь быстрее укрыться от стрел разъяренных защитников крепости, — просто герой. Гасдрубал будет тобой доволен, когда я расскажу ему об этом.

— Не стоит, — поскромничал Летис, придерживая ножны хлеставшей по ногам фалькаты, — я сам не ожидал от себя. Просто надо было что-то делать.

— А впрочем, — добавил Федор, быстро согласившись, едва заметил на башне несколько знакомых шлемов с плюмажами, — ты, лучше сам ему расскажешь. А мне и так найдется, о чем с ним поговорить.

Глава вторая «Воля богов»

Ветер был для скифов попутным, также как и для приближавшегося с юга неприятеля, а значит, слабая надежда проскочить вдоль берега все еще оставалась. Сколь ни был грозен скифский адмирал, взиравший с кормы «Узунлара» на огромный флот греков, почти заблокировавший ему обратный путь, а сражаться с такой армадой ему не особенно хотелось. И не потому, что он боялся, — Леха Ларин греков не боялся, он хоть сейчас бросил бы все свои силы в героическую, но последнюю атаку. Ему было просто обидно. После столь блестяще проведенного налета на неприятельские тылы, захватив столько добычи, — корабли просели в воду почти на метр под грузом греческого золота и живого товара, — и, сполна отомстив своему давнему врагу Иседону, Ларин немного утомился воевать. Он даже отказался от схватки со спартанцами, хотя просто руки чесались намылить шею этим самовлюбленным воякам. Ему впервые просто хотелось мирно вернуться в родную гавань.

В это утро адмирал уже настраивался на долгое и безмятежное плавание. Тем более, что Иллур вызвал его письмом не в Малую Скифию, до которой было рукой подать, а в «далекий» Крым, добираясь до которого можно было успеть немного расслабиться. Но… не тут-то было. Греческий флот, о котором так много и давно говорили, и в прибытие которого Ларин уже не верил, как во второе пришествие, все-таки прибыл. И сделал это в самый неподходящий момент.

— Нет, ну какие сволочи эти афиняне, — возмущался скифский адмирал, поглядывая как разворачивает строй, пытаясь сомкнуть кольцо, объединенная армада греческих кораблей, большинство из которых были, без сомнения, афинскими, — сидели бы себе дома, пока до них очередь не дошла. А тут, — на тебе, нарисовались!

То, что ему не дадут уйти без боя, Леха Ларин понимал прекрасно. Не для того здесь собралась столько быстроходных военных кораблей. Насчитав больше сотни триер в открытом море, он перестал заниматься этим делом и безнадежно махнул рукой, даже не попытавшись определить число квинкерем. Одной больше, одной меньше, — какая разница. Это было уже не важно. Для того чтобы пустить на дно его пусть и сильный, но не такой могучий флот было вполне достаточно и половины этих кораблей.

Но Леха просто не умел сдаваться. Загнанный в угол он всегда выбирал одно, — атаковать. Иначе был не приучен. «Помирать, так помирать, — примирился он со своей судьбой, — но сделать это надо так громко, чтобы до самых Афин слух докатился, что нет сильнее скифских моряков».