Возмездие неизбежно - [3]

– Нам нужно твое решение, – повторил слова рыжего вожак.

– О чем идет речь? – на этот раз уточнил я.

Рыжий и вожак переглянулись, по всей видимости, решая, кто будет говорить.

– Расскажи ему, Рут, – сказал рыжий.

Я заметил, что с мешочка в руках вожака падают крупные капли алой крови, растворяясь на кристально белом снегу под его ногами. Было заметно, что мешочек не дает ему покоя. Рут прокашлялся и переложил его в правую руку.

– Ганник и Каст объединились и настаивают на прорыве, – выдохнул он. – Не знаю, как так произошло, но позади остались все их прежние разногласия.

– Ганник предлагает перейти ров этой ночью, – встрял в разговор еще один из пятерки, чернокожий атлет с рельефной мускулатурой, которая проглядывалась, несмотря на то что он кутался в плащ. Атлет разговаривал с акцентом, поэтому я едва разобрал слова. На его лице можно было прочитать явную озабоченность. Я обратил внимание, что он то и дело с опаской косится на мешок в руке вожака.

– Вот только Ганник и Каст опять лезут не в свое дело! – покачал головой Рут.

– Как ты считаешь, Спартак? – вставил рыжий.

Слушая их слова, сбивавшиеся на выкрики, я пытался связать нити происходящего в единый клубок. Разговор казался полной нелепицей. Тогда я еще не знал, почему эти люди спрашивали моего мнения. Думал, что Крассовский решил разыграть со мной искусный спектакль, выбрав какую-то особую изощренную месть. Не желая гадать, я было решил озвучить свои мысли вслух, но меня опередил рыжий.

– Покажи ему, что сделали с нашим дозорным, – голосом, полным пренебрежения, прошипел он. – Покажи, Рут.

Вожак вдруг бросил мешок мне под ноги. Я отшатнулся – из мешочка выпала отрезанная человеческая голова. Невидящие зрачки уставились в небо. В открытый рот упало несколько снежинок. По снегу растеклась кровь.

– Тит Лавриний. Его обезглавили, а тело распяли, – со странной ухмылкой пояснил рыжий. – В лагере у него остались жена и ребенок. Ты должен помнить его, Спартак, Тит присоединился к нам у Везувия! Легион Висбальда, первая когорта Дионеда…

– Я не вижу здесь ничего смешного, Митрид! – вспылил молчавший до этого мужчина с пышными седыми бородой и усами, которые делали квадратным его лицо.

– А тебе не кажется, что даже римляне никогда не дойдут до того, чтобы обезглавить труп перед распятием? Что скажешь, Нарок? – Рыжий Митрид вдруг вытянулся струной и с вызовом подался вперед.

– Ты хочешь сказать, что это дело рук Ганника или Каста? Ха! Говори прямо! Как есть! – Нарок отреагировал на выпад рыжего детины с усмешкой. – Не опускайся и не клевещи на своих товарищей!

– Успокойтесь оба, нам не нужен раскол! – Рут грубо одернул Митрида за руку, остужая его пыл.

Я поймал на себе яростный взгляд Рута.

– Приди же ты в себя, Спартак! – прошипел он. – Если ты будешь и дальше стоять здесь, все погибло. Подумай над этим, и подумай хорошенько. – Я почувствовал, как его пальцы, будто тиски, сжали мое плечо.

– Что делать дальше, Спартак? Как быть? – вновь заговорил рыжий. – Если ничего не предпринять, люди пойдут на прорыв без подготовки сегодня ночью! Это как пить дать! Вот посмотришь!

– То, что Ганник и Каст хотят вступить в бой, бесспорно. – После некоторого раздумья с Митридом согласился Нарок.

– Этого нельзя допустить, – заверил Рут.

Лицо вожака вдруг исказила гримаса ярости. Он выхватил из ножен свой меч и вонзил его рядом с головой несчастного Тита Лавриния. Несмотря на холодную погоду и противный, пронизывающий ветер, я почувствовал, что весь взмок. Слова «я не знаю» стали поперек горла липким комом. Говорили что-то еще, но я ничего не слышал. Голова пошла кругом, заходили желваки. Эти странные люди в лохмотьях спорили, и каждый из этой пятерки ждал, что я вставлю в их спор свое слово, которое должно оказаться решающим. Но происходящее оставалось для меня тайной. События разворачивались слишком стремительно, чтобы я успевал что-либо понять.

Я посмотрел на отрубленную голову Тита Лавриния, лежавшую у моих ног. Совсем молодой мальчишка, не больше двадцати лет, на лице которого застыли предсмертный ужас и понимание неизбежности. Перевел взгляд на меч Рута, торчавший из холодной, заснеженной земли. Меч казался раза в полтора длиннее моего клинка. Позже я узнал, что клинок Рута называется спата, это кавалерийский меч, а забрал его этот человек в бою, отрубив вместе с мечом руку врага. Да уж, тогда я вряд ли мог сказать, что передо мной стоит один из лучших гладиаторов Кампании и всей Южной Италии гопломах Рут собственной персоной. А эти люди, не кто иной, как пятеро из одиннадцати ликторов – членов моей личной охраны, которые ставили мою жизнь выше своей!

Я оставался стоять на месте, одной рукой схватившись за холодную рукоять своего меча. По телу будто бы прошел разряд. Будучи загнан в тупик, я никак не мог сообразить, что делать дальше. Операция на складе по «делу олигарха» Крассовского теперь казалась чем-то далеким и нереальным. Крассовский сумел уйти, а я оказался оторван от привычного потока времени и заброшен в далекое прошлое. Шел 71 год до н. э., я попал на Регийский полуостров, в Древний Рим. Я – Спартак Гладков – возглавил восставших рабов, оказавшись в теле их лидера мёоезийца Спартака. Все ждали от меня решений, эти люди видели во мне своего вождя и победителя в войне за свободу.