Возмездие, или Подари мне жизнь! - [4]

— Мне так больно!!! — прошептала я надрывно — Мне даже дышать больно… Грудь словно чем-то придавили. И сердце болит. Иногда так сильно, что, кажется, уж лучше бы я умерла! — я снова посмотрела на фото — Когда боль становится совершенно нестерпимой, я рыдаю… — я стихла на мгновенье — А еще… — я подползла к надгробию и ухватила его руками — Еще я часто тебя вспоминаю, — я, наконец, провела рукой по фотографии, но вместо заветного Алькиного тепла, на которое так надеялась, которого так ждала, ощутила лишь ледяную пустоту — Так часто, что кажется, будто и правда, схожу с ума!! — я приблизила к фото лицо и зашептала, словно на ухо, будто признаваясь в чем-то секретном — Иногда мне кажется, что ты все еще со мной… Что ходишь за мной, говоришь что-то, смеешься… — я закрыла глаза — Только я не слышу слов. И не слышу, как ты смеешься. Я только помню это…

Я открыла глаза и подняла лицо вверх.

Небо было серым и хмурым. Собирался дождь. Мелкая противная морось уже обдала меня своей сыростью, словно охлаждая и приводя в чувства.

— Я схожу с ума… — прошептала я тихо, глядя в небеса.

Я ждала, что они мне помогут?! Ответят на все мои вопросы?!! Скажут, за что и почему?!!

Небеса молчали.

— В среду мне показалось… — проговорила я, переводя взгляд на фотографию — Всего на мгновение!!! Мне показалось, что ты пришла домой… Я услышала шаги в прихожей, такие легкие и невесомые… совсем как у тебя!!! И бросилась к порогу. А в дверях стоял Миша. Я заорала на него, а он не обиделся… Но поставил пакет с продуктами на стул и ушел, — я почувствовала, что слезы вновь заструились по щекам — И мне стало так одиноко… Я почувствовала себя совершенно безумной.

Я бережно, лилейно, очень осторожно провела пальцами по фотографии, по Алькиному лицу. Обводя каждую черточку, словно прикасаясь к ней, осознавая, что она рядом, чувствуя ее присутствие рядом с собой. Рядом. Со мной. Навсегда.

— Почему так получилось, Алька? — спросила я, не зная, к кому обращаюсь — Почему с нами? За что?!

В памяти всплыло наглое самодовольное лицо безнаказанного убийцы.

Я внутренне напряглась, как натянутая струна, еще чуть-чуть и вырвется на поверхность вся ярость и весь гнев, вся боль и отчаяние. Раздавит пространство пустота, что засела внутри меня. И одиночество остановит время.

Мои глаза сузились и потемнели от ненависти. Губы сжались в плотную линию. Я думала, что сейчас зарычу, как дикий зверь, как мать, защищающая свое дитя.

А он — этот негодяй, подлец, ублюдок, убийца — смотрел на меня с экрана телевизора и смеялся. Нет, он хохотал!!! Хохотал громко, насмешливо, уничтожающе, словно унижая меня этим смехом. Превращая меня в ничто. Смеялись даже его пустые глаза. Глаза зверя. Глаза животного.

Сволочь. Животное. Собака!!!

Я сжала руки в кулаки.

Собаке — собачья смерть!!!

Решение пришло неожиданно, еще дома, когда Миша поил меня валерианой и успокаивал, когда он молчал, и когда я молчала, когда мы боялись что-либо говорить друг другу. Мысль мелькнула, словно огненная стрела, и засела в голове, разгораясь костром, пожаром, оставляя лишь пепелище.

И сейчас пришла вновь.

Уничтожить! Уничтожить!! Уничтожить!!!

Я наклонилась к надгробию и поцеловала холодное фото. Я взглянула Альке в глаза и с твердой решимостью прошептала дрожащими, едва двигающимися губами:

— Пусть это будет последним, что я сделаю в жизни. Но я сделаю это для тебя.

Когда Алька родилась, мне было десять лет.

Я жутко ревновала родителей к своей младшей сестренке. Мне казалось, что теперь они будут любить ее сильнее, а про меня забудут. Но постепенно все изменилось. Эти маленькие розовенькие щечки, пухленькие губки и беззубый ротик, так наивно чему-то улыбавшийся, умилили меня. Я просто не могла в нее не влюбиться. И я уже не представляла себе жизни без нее.

Родители решили назвать ее Алиной — в честь папиной бабушки. Когда я услышала это имя, посмотрела на сестренку, ее сморщенную мордашку, алые щечки, губки, причмокивающие от удовольствия, и заявила:

— Какая же это Алина?!! Это Алька!!!

Родители рассмеялись, но ничего не сказали. А я с тех самых пор называла ее только так — Алька. Моя любимая младшая сестренка.

Все свое свободное время я проводила с ней. Меняла ей пеленки, подмывала попку, купала в ванной, гуляла по парку. Все родные дивились этому и в шутку называли меня ее второй мамочкой. Мне было очень приятно, но я густо краснела и бормотала что-то недовольное.

Я кормила ее из ложечки, читала сказки на ночь, рассказывала смешные истории из своей школьной жизни. А она смотрела на меня своими чистыми голубыми глазками и, казалось, все понимала. Она улыбалась, и мне тоже становилось весело и легко.

Я водила ее в детский садик за ручку, забирала, и мы ходили гулять. Ели мороженое, пили шоколадный напиток, а потом вытирали друг другу губы и смеялись. Мы так много смеялись!!!

Когда Алька пошла в первый класс, я была уже выпускницей. Я завязывала ей огромные белые банты и шутила, что они своей тяжестью могут ее перевесить. Она, нарядная, крутилась перед зеркалом в своей белой блузочке с воротничком и черной юбочке со складочками, а я уговаривала ее повторить стихотворение, которое она должна была читать на линейке. Мама вручила ей два огромных букета цветов. Я приказала ей ни за что не дарить мне один из них, но она все равно подарила. Сказала, что это мне — выпускнице от нее — первоклассницы. Папа смеялся от души, мама качала головой, а я просто молчала. Зато Алька потянулась ко мне, обняла за шею и смачно поцеловала в щеку.