Возмездие - [26]

Он видел, как шевелятся ее губы. Смерть отца, конечно, не могла быть для нее таким же тяжким ударом, как смерть Лизы. Вслух он, разумеется, этого не говорил, но полагал, что конец страданий отца принесет ей даже некоторое облегчение. Хэкет терпеливо ждал. Наконец она подошла к нему и села рядом.

— Спасибо, что позаботился о похоронах, Джон, — тихо сказала Сью.

— Тебе было слишком тяжело этим заниматься. В конце концов, заботиться о тебе — мой долг.

— Только не жди за это награды, — едва заметно улыбнулась Сью.

Он увидел, что на глаза ее навернулись слезы. Он хотел обнять ее за плечи, но она подняла руку, как бы отстраняя его. Хэкет стиснул зубы.

— Не беспокойся, со мной все в порядке. О чем ты хотел поговорить?

— Я хотел спросить, когда ты вернешься домой?

— Я не вернусь.

Хэкет с усилием сглотнул.

— Ты хочешь сказать, что между нами все кончено?

— Я хочу сказать, что не вернусь в наш дом, Джон. Слишком много воспоминаний с ним связано.

— И что же ты намерена делать? Как же нам быть? — настаивал он.

— Я пока останусь у Джули. Хотя, конечно, временно... — Она вздохнула. — Надеюсь, ты понимаешь, что сейчас не самое подходящее время для разговора. — Она хотела встать, но Хэкет удержал ее.

Высвободив руку, она посмотрела ему в глаза. Взгляд ее выражал неприязнь — если не ненависть. Он отступился.

— Джули ждет меня. Я должна идти.

— Но ты нужна мне! — крикнул Хэкет. Не без труда овладев собой, проговорил: — Сью, нам надо объясниться.

— Не сейчас, — сказала она, поднимаясь со скамьи.

Он смотрел ей вслед, смотрел, как она шагает по узкой тропинке, направляясь к заасфальтированной площадке, где парковались машины. Смотрел, как она забирается на заднее сиденье, усаживаясь рядом с сестрой. Смотрел вслед отъезжающей машине.

Хэкет еще довольно долго стоял под холодным, пронизывающим ветром и моросящим дождем. Потом наконец повернулся и зашагал к пар ковочной площадке. Как много он хотел ей сказать... сказать о том, что он продаст дом и переедет в Хинкстон и что они смогут начать все сначала. Если она согласится... Ему столько надо ей сказать! Но больше всего ему хотелось обнять ее, хотя бы на мгновение прижать к своей груди.

Ему отказано в такой малости. И, уже сидя в машине, он задумался: не является ли этот отказ ее окончательным решением, не потерял ли он ее навсегда?

Он потерял ее.

Сначала он потерял дочь, а вот теперь — жену. Поначалу ему казалось, что утрата Сью не является такой же ужасающей непреложностью, как смерть дочери, — но в конце концов Хэкет осознал: между ними все кончено. Сью для него умерла. Как Лиза.

...В полном одиночестве он сидел в гостиной со стаканом виски в руке. Глаза его остекленели, голова гудела. Он откупорил бутылку час назад. Теперь она была наполовину пуста. Хэкет обвел взглядом комнату и вдруг понял, что ненавидит ее, ненавидит весь этот дом. Сью права — слишком много воспоминаний. Не только для нее — для него тоже. Неужели она этого не понимает? Где укрыться от собственных воспоминаний? Где бы он ни находился, они будут мучить его, разъедая изнутри, точно раковая опухоль. И все же он цеплялся за надежду, верил, что возмездие спасет его.

Он основательно приложился к стакану. По подбородку его потекла янтарная жидкость. Взревев от гнева и отчаяния, Хэкет с силой сжал стакан. Раздался хруст стекла. Толстые осколки впились в ладонь. На пол из глубоких порезов закапала кровь. Он медленно поднес к лицу руку, удивленно разглядывая ее. Из рассеченной в нескольких местах ладони струилась темная густая жидкость. Из мякоти у основания большого пальца торчал крупный осколок. Вытащив стекло, Хэкет несколько секунд разглядывал его. Затем отбросил в сторону.

Не отрывая взгляда от кровоточащей ладони, он поднес ее к лицу и принялся размазывать по щекам кровь:

Похожий на индейца в боевой раскраске, он неподвижно сидел, откинувшись на спинку стула. Из порезов на руке все еще сочилась кровь. Но боли он почти не чувствовал.

Хэкет улыбнулся — и вдруг расхохотался.

Глава 23

Сказать, что столовая комната «Тельца» была небольшой, значило бы ничего не сказать. В комнатушке едва помещалось пять столиков, за один из которых и усаживался сейчас Стивен Дженнингс. Откинувшись на спинку стула, он попытался представить себе это помещение, полностью заполненное едоками. Впрочем, по его мнению, такое едва ли было возможно.

«Телец» относился к заведениям, деликатно именуемым «по-домашнему уютными». Скромный отель (опять-таки слишком громкое наименование для крохотного «Тельца»), расположенный в центре Хинкстона, был безукоризненно чистым, дешевым и во всех отношениях приятным заведением. Дженнингс останавливался во многих подобных гостиницах, и большинство из них нравились ему гораздо меньше. Последние три года он служил в фирме, производившей джинсы. Не Бог весть какая работенка, позволявшая, однако, разъезжать на казенной машине, да и оплачиваемая неплохо. Последние полтора года он провел в постоянных разъездах. Правда, на пороге своего двадцатисемилетия он все чаще задумывался о дальнейшем продвижении по службе. Да и мать частенько говорила, что ему следует жениться и вести более оседлый образ жизни — словом, подумать о своем будущем. Впрочем, для женитьбы он, по его собственному мнению, был еще слишком молод. «Слишком стар для танцулек и слишком молод, чтобы похоронить себя заживо», — улыбнулся он про себя.