Возмездие Эвелит [сборник] - [70]
— Вы не будете против, если я составлю вам компанию? — прошептал Валти.
Марин сжала руку Лангли. Они были заняты друг другом и ничего не видели вокруг. А когда они снова посмотрели по сторонам, в небе сияло новое солнце.
НЕТ СОГЛАСИЯ С КОРОЛЯМИ
Poul Anderson
No Truce With Kings
The Hugo Winners
New York 1971
— Песню, «Чарли»! Давай песню!
— Да, «Чарли»!
Вся компания была пьяна, и младшие офицеры у дальнего конца стола вели себя только немного шумнее, чем их командиры, сидевшие рядом с полковником. Ковры и драпировки не могли заглушить криков, топанья сапог, ударов кулаков по столу и нескончаемого стука поднимаемых кубков. От всего этого грохота содрогались каменные стены. А тени свисавших вдоль них полковых знамен шевелились, словно бы присоединяясь к общему хаосу. Ниже в свете фонарей и пылающего камина мерцали трофеи и оружие.
Осень в Эко-Саммит наступает рано, и снаружи стояла непогода, выл ветер вдоль сторожевых башен, яростно хлестал дождь во дворе. Эхо гулко отдавалось в каменном здании, слышалось во всех коридорах, словно подтверждая легенду, будто ежегодно в ночь на девятнадцатое сентября умершие выходят из своих могил и собираются сюда — они стремятся присоединиться к пиршеству, но забыли, как это сделать. Никто здесь или в солдатских казармах особенно над этим не задумывался, разве что майор из отряда заклинателей. Третья дивизия, кугуары, была известна как самая необузданная во всей армии Тихоокеанских штатов Америки, а в этой дивизии самым отчаянным был полк «непосед», занимавший форт Накамуру.
— Давай, парень! Запевай. Если у кого во всей этой чертовой Сьерре есть голос, то только у тебя, — крикнул полковник Макензи. Он расстегнул воротник своего черного кителя и откинулся назад, расставив ноги, с трубкой в одной руке и стаканом виски в другой; самый толстый из всех, с голубыми в морщинках глазами на обветренном лице; его коротко стриженые волосы поседели, но усы остались вызывающе рыжими.
— «Чарли мой любимец, мой любимец, мой любимец», — пропел капитан Халс. Он остановился, когда шум немного затих.
Молодой лейтенант Амадео встал, улыбнулся и затянул всем им хорошо знакомую песню:
— Полковник, сэр! Прошу прощения.
Макензи круто повернулся, глянул в лицо сержанта Эрвина ибыл поражен.
— Да?
— Только что получено сообщение, сэр. Майор Шпейер просит вас, очень срочно.
Шпейер, не любивший пьянствовать, добровольно вызвался сегодня дежурить; в противном случае пришлось бы бросать жребий. Вспомнив последнее послание из Сан-Франциско, Макензи похолодел.
Компания продолжала хором вопить, не обращая внимания на то, что полковник выколотил свою трубку и встал.
Все истинные кугуары убеждены, что, даже залившись вином до самых бровей, они способны действовать лучше любых других вояк, хотя бы и совершенно трезвых. Макензи проигнорировал звон в ушах, забыл о нем. Он прямо прошагал к двери, по пути автоматически сняв с полки свое оружие. Песня преследовала его и в коридоре:
Подпевайте!
Коридор был освещен редкими фонарями. Прежние командиры следили со своих портретов из призрачной полутьмы за полковником и сержантом. Шаги отдавались здесь особенно гулко.
Макензи прошел между двух полевых орудий, стоявших по краям лестницы, — они были захвачены в Рок-Спрингсе во время войны в Вайоминге поколение назад — и поднялся наверх. Подъем был тяжеловат для него в его нынешнем возрасте. Но лестница была старинной, высеченной из гранита Сьерры, и должна была быть такой массивной, потому что здание являлось своеобразным символом нации. Не одна армия сражалась здесь, прежде чем в Неваде наступил мир; гораздо больше молодых людей, чем Макензи хотелось бы думать, ушли с этой базы, чтобы сложить головы в бою с разъяренным противником.
Но на нее никогда не нападали с запада. Бог, или кто ты там есть, избавь ее от этого, неужели не можешь? — взмолился про себя полковник.
Командный пункт в этот час был пустынен. В комнате, где находился письменный стол сержанта Эрвина, царила тишина: ни клерков, что-то строчащих своими перьями, ни посыльных, снующих туда-сюда, ни женщин в разноцветных нарядах, ожидающих полковника, чтобы поговорить о каких-то проблемах в поселке. Открыв дверь во внутреннюю комнату, Макензи услышал порыв ветра за углом. Дождь стучал в оконные стекла и струями стекал вниз, оплавляя фонари.
— Полковник здесь, сэр, — взволнованно произнес Эрвин и сглотнув закрыл за Макензи дверь.
Шпейер стоял у командирского стола. Это был старый стол, на котором были лишь чернильница, корзиночка для бумаг, внутренний телефон, фотография Норы, выцветшая за двенадцать лет, прошедших со дня ее смерти. Майор был высокий, сухопарый, с крючковатым носом и намечающейся лысиной на макушке. Форма на нем всегда выглядела неглаженной. Но он обладал самым острым умом среди «кошек», и, Боже ж ты мой, — подумал Макензи, — как мог человек прочитать такую уйму книг, какую прочел Фил! Официально он числился адъютантом, но фактически был советником командира.
