Возмездие Эвелит [сборник] - [4]

Иванов и инженеры пришли к согласию, что все это происходит исключительно благодаря принципу неопределенности Гейзенберга, чьи эффекты неоднократно преумножались из-за особенностей определенных электронных цепей. Это было чисто инженерная проблема: улучшать схемы до тех пор, пока корабль не станет появляться почти там, где нужно.

Но подобная работа требовала простора, дабы в результате ошибки корабль не занесло на поверхность планеты или, что было бы еще хуже, под нее. Кроме того, чтобы внести соответствующие изменения в схемы, необходимо было накопить значительное количество статистических данных. Очевидным решением задачи было запустить корабль-лабораторию с командой специалистов, которые выполнили бы усовершенствования, проверили их во время длинного прыжка и продолжали бы дальше в том же духе. Решением, как известно, стал межпланетный корабль Соединенных Штатов «Эксплорер».

Лангли прошелся по записям за последний год — беспорядочные скачки от звезды к звезде, ругань и грязь среди неразберихи проводов и силовых цепей, голубое пламя сварки над металлом, измерительные приборы, бегунки электронных переключателей — неторопливая, упорная битва за победу. Чисто эмпирические замены одних систем другими — каждый раз немного лучшими, и, наконец, обратный прыжок с Холата в сторону Земли. Именно мыслители с Холата с их не похожим на человеческий разумом, взглянув на проблему под несколько иным углом, предложили окончательные, жизненно важные усовершенствования; и теперь «Эксплорер» возвращался домой, чтобы подарить человечеству Вселенную.

Мысленно Лангли вновь блуждал среди миров, которые повидал, удивительных и прекрасных, жестоких и смертоносных, чей вид неизменно заставлял сердце биться чаще. Он перевернул последнюю заполненную страницу, снял с ручки колпачок и записал:

19 июля 2048 года, 16.30 по бортовому времени. Вышли приблизительно в 0,3 светового года от Солнца; ошибка, предположительно, из-за непредвиденных осложнений с двигателем. В настоящее время пытаемся внести соответствующие поправки. Местонахождение…

Он выругался по поводу собственной забывчивости и вернулся в пилотскую рубку, чтобы снять показания приборов о расположении звезд.

Длинное, худое тело Блаустайна скрючилось посреди рубки, куда он залетел по окончании работ; его изможденное, с острыми чертами лицо было перемазано маслом, волосы растрепались больше обычного.

— Ничего не нашли, — доложил он. — Проверяли, как только можно, — от мостов Уитстона до компьютерных тестов, вскрыли гиромагнитную ячейку; похоже, все в порядке. Хочешь, мы разделаем всего зверя?

Лангли оценил ситуацию.

— Нет, — в конце концов сказал он. — Сначала попробуем еще раз.

В рубке появилась плотная коренастая фигура Мацумото. Он улыбнулся сквозь свою извечную жевательную резинку и изрек с видом знатока:

— Наверно, у него просто расстройство желудка. Чем сложнее становятся монтажные схемы, тем больше начинает казаться, будто у двигателя есть собственные мозги.

— Ага, — откликнулся Лангли. — Блестящий ум который только тем и занят, что досаждает своим создателям.

Теперь он знал собственные координаты; эфемериды[2] дали местонахождение Земли, и он настроил приборы управления гипердвигателем таким образом, чтобы оказаться возле планеты на расстоянии не ближе величины сохранившейся ошибки.

Никаких ощущений, когда он перебросил главный тумблер, у них не возникло. Да и откуда им взяться, если все происходит мгновенно? Но неожиданно искорка Солнца превратилась в слепящий диск, который стал тускло фиолетовым, когда включились поляризационные фильтры экрана.

— Ого-го! — заголосил Мацумото. — Гонолулу, вот я и здесь!

По спине Лангли пробежал холодок.

— Нет, — сказал он.

— А?

— Взгляни на солнечный диск. Он недостаточно велик. Мы должны бы находиться в одной а.е. от него; на самом же деле расстояние около одной целой и трех десятых.

— Да будь я… — начал Мацумото.

Губы Блаустайна нервно подрагивали.

— Не так уж и плохо, — сказал он. — Отсюда уже можно добраться и на ракетах.

— Но не так уж и хорошо, — возразил Лангли. — Мы снизили… мы считали, что снизили ошибку в вычислении точки выхода до величины, не превышающей один процент. Проверяли это внутри солнечной системы Холата. Почему же у нас не выходит то же самое внутри нашей собственной?

— Интересно… — Дерзкое лицо Мацумото стало задумчивым. — Может, мы приближаемся к цели асимптотически?

От такого предположения кидало в дрожь — пробираться через бесконечность, каждый раз выходить все ближе и ближе к Земле, но так никогда и не достигнуть ее! Лангли отбросил эту мысль и занялся приборами, пытаясь определиться в пространстве.

Они находились в плоскости эклиптики, и, прочесав телескопом зодиакальные созвездия, он быстро нашел Юпитер. Таблицы говорили, что Марс должен быть там-то, а Венера — там-то… Ни той, ни другой планеты на месте не оказалось.

Некоторое время Лангли мучил свои приборы, затем огляделся с напряженным видом.

— Расположение планет неправильное, — сказал он. — Я думаю, что засек Марс, но… он зеленый.

— Ты что, пьян? — спросил Блаустайн.

— Это счастье обошло меня стороной, — ответил Лангли. — Взгляни сам. Диск явно планетарный, а судя по расстоянию от Солнца и направлению, он находится на орбите Марса. Только вот не красный, а зеленый.