Возмездие - [87]

— Нет, товарищ министр. Ему несколько раз предлагали сдать оружие и сдаться, но он на все наши предложения отвечал огнём из автомата. Я считаю, что штурм был осуществлён бойцами спецназа достаточно квалифицированно. С нашей стороны потерь нет.

— Это хорошо, что у нас нет потерь, — медленно произнёс министр. — Самое главное, что мы с Вами навсегда похоронили в народе легенду о «Белой стреле».

— Я тоже так считаю, товарищ министр. Разрешите идти?

— Да. Я Вас больше не задерживаю, — сказал он. — Отдыхайте.

Новиков развернулся и направился к двери.

— Минуточку, товарищ Новиков, — остановил его министр. — Завтра я Вам пришлю хорошего журналиста. Расскажите ему об этом событии. Я хочу, чтобы об этом знали все жители нашей республики.

— Всё понял, товарищ министр, — ответил Новиков и вышел из кабинета.

Он ехал в Матюшино и что-то напевал себе под нос. Несмотря на столь позднее время, настроение у него было великолепным. Заместитель министра вернул ему рапорт, который порвал прямо у него на глазах.

— Прибавь музыку, — попросил Новиков водителя.

Тот невольно вздрогнул и удивлённо посмотрел на него. Это был первый случай, когда его шеф попросил его прибавить звук магнитофона. Он медленно повернул ручку магнитолы и в салон ворвался ритмичный звук группы «Смоки».

— Красиво поют, — отметил Новиков. — У нас так петь и играть не умеют.

Вдруг в салон машины ворвался голос дежурного по УВД.

— Товарищ полковник, проезжавшая мимо Вашей машины ПМГ заметила мотоциклиста, который следовал за Вашей машиной. Какая будет команда?

— Пусть придерживаются своего маршрута. Меня охранять не нужно, — сказал он.

Водитель промолчал. Машина сбросила скорость и вскоре остановилась около ворот коттеджа.

— Свободен, — коротко сказал Новиков. — Завтра, как обычно, в семь тридцать.

Водитель проводил его взглядом до дверей дома, и когда его фигура скрылась за дверью дома, он медленно тронулся и поехал в сторону Казани.

Владимир Иванович прошёл в кухню и поставил на плиту чайник. Окинув кухню взглядом, он решил про себя, что завтра поедет к жене и уговорит её вернуться обратно в коттедж.

Пока чайник нагревался, Новиков снял с себя пиджак и повесил его в шифоньер. Сняв с себя галстук, он снова направился в кухню, где уже призывно свистел свисток чайника. Он налил кипятка в заварочный чайник. Внезапно Новиков почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Сердце предательски екнуло. Он резко обернулся и увидел стоящего в дверях кухни Лаврова. В руках Павла был пистолет Стечкина с навёрнутым на ствол глушителем.

— Рано вы меня похоронили, Владимир Иванович, — сказал он и направил на Новикова свой большой пистолет.

— Разве ты не погиб?

— Вы же видите, что нет. Я как Ленин, живее всех живых.

— Но мы нашли там обгоревший труп, на руке которого были твои часы?

Лавров тихо засмеялся. Вид у Новикова был такой растерянный, что невольно вызывал у Павла смех.

— Там сгорел ваш человек, который меня предал. По всей вероятности он украл у меня мои часы и таким образом, они и оказались у него на руке.

Новиков опустился на стул и обхватил руками голову. Он уже догадался, зачем пришёл к нему этот человек.

— Что тебе от меня нужно? — спросил он Павла. — Деньги, квартира или ещё чего-то?

— Нет. Мне от Вас ничего не нужно. Я пришёл к Вам за правдой.

— За какой такой правдой? — тихо спросил Новиков, не спуская своих глаз с чёрного зрачка пистолета.

— За настоящей правдой. Думаю, что пришло время рассказать людям правду. Пусть люди узнают, кто Вы такой.

— Скажи, кому нужна твоя правда? Ты думаешь, я один такой? Нет, Лавров, ты ошибаешься. Жизнь сейчас такая, и каждый выживает, как может. Это только слова, человек человеку друг, товарищ и брат. Неправда всё это. Так ты мне скажи, за что ты меня убиваешь, если таких, как я, сотни тысяч. Всех же не перебьёшь?

— Может Вы и правы, что всех не перебьёшь. Но если я буду убивать по одному, ещё тысячи людей задумаются и не захотят воровать и обманывать наш народ. А сейчас, вставай, пойдём в комнату, — приказал Павел.

Новиков послушно встал из-за стола и проследовал за ним в комнату.

— Садись за стол, — приказал ему он. — Бери бумагу и пиши.

— Что писать-то?

— Я же сказал тебе, пиши правду. Покайся в грехах и уйди на тот свет с чистой совестью.

— А как же моя семья? Мои дети и внуки? Они разве виноваты перед тобой. Я же испорчу им всю жизнь.

— Надо было думать об этом раньше. Сейчас пришло время собирать камни.

Новиков сел за стол и, пододвинув к себе чистый лист бумаги, стал писать. Он писал долго, часто останавливался и отрешённо смотрел в потолок. Исписав один лист, он потянулся за вторым. В какую-то секунду, Лавров немного расслабился, и этого оказалось достаточным для Новикова. Он резко вскочил из-за стола и попытался ударить шариковой ручкой ему в глаз. Павел успел увернуться. Удар пришёлся в челюсть. Ручка глубоко распорола ему левую щеку.

Лавров схватил Новикова за руку и борцовским приемом швырнул его через себя на пол. Владимир Иванович вскрикнул от боли. Вывихнутая из сустава рука плетью повисла вдоль его туловища. Павел схватил его за шиворот рубашки и снова усадил его за стол.